Государь Руси
Шрифт:
У Ярослава ведь не было цели взять город любой ценой. Отнюдь. Он стремился взять город минимальными усилиями и желательно с настолько незначительными потерями, чтобы ими можно было пренебречь. Поэтому он не спешил. Хотя, в принципе, мог давить и даже успешно продавить местную оборону. Но в этом случае ему бы пришлось умыться кровью. Слишком уж неудобен был рельеф местности и особенности укреплений.
Иерусалим был городом относительно небольшим, но очень прилично укрепленным. Почему? Если отбросить мистику религиозного
Для Римской Империи он выступал одной из важнейших крепостей, что держала аравийских кочевников. Плюс – одним из ключевых форпостов в затяжной борьбе Рима с владыками Персии. Поэтому в укрепление обороны этого города вкладывались и собственно римляне, и византийцы. Тем более, что держать здесь большие гарнизоны, в силу климата, было совершенно невозможно, что требовалось компенсировать стенами.
После полудня, как солнце стало клониться к закату, к Ярославу пришли послы – переговорщики.
– Что вам нужно? – Спросил наш герой с порога, сразу как эти люди вошли в его шатер.
– Мы хотим заключить мир.
– С кем?
– Уважаемый, мы прекрасно знакомы с твоей риторикой. И не может на нее по существу возразить. Мы просто предлагаем тебе Иерусалим взамен на кое-какие уступки.
– На какие и кому?
– Мы хотим уйти с почетом из города, и ты нас не станешь преследовать три дня.
– А мы – это кто?
– Халиф и его воины.
– Нет.
– Но почему? Мы ведь сдаем тебе город и уходим из Иудеи.
– Вчера были большие рыбы и по три шекеля, сегодня маленькие и по пять, – пожав плечами, возразил Ярослав. – Вы проиграли полевую битву при Иерусалиме. Вы проиграли оборону города. И в этих условиях вы хотите, чтобы я согласился на старые условия?
– Город еще держится.
– Не обманывайте хотя бы себя. Трое ворот у него вскрыто. И ваши люди не в силах выбить моих комитатов за стены.
– Но и ты, уважаемый, не можешь пройти в город. Мы предлагаем тебе очень выгодный вариант. И ты сможешь избежать гибели своей армии, которая совершенно придет в негодность после решительного приступа.
– Не могу войти или не хочу?
– Что?
– Я не могу протий дальше в Иерусалим или не хочу, ожидая торга? – Повторил свой вопрос Ярослав. – Молчите? А я вам скажу. Что за весь ночной бой у меня всего трое убитых и дюжина раненых. Это ли следствие непреодолимой обороны? Сколько убито у вас? Сколько ранено у вас? Только на отражение ваших контратак мои люди убили больше двух сотен. Их тела пришлось выносить за стену, из-за чего я знаю с точностью до человека ваши потери убитыми на месте в стычках со мной.
– И все же ты не спешишь атаковать.
– Не спешу.
– Почему?
– Я не желаю лишней крови. Поэтому давал вам возможность поговорить и предложить мирное решение нашего конфликта. Не такое глупое, конечно,
– И что же ты хочешь нам предложить?
– Мне нужно, чтобы вы выполнили три условия. Первое. Ваши воины снимают с себя доспехи и оружие, золото и серебро и уходят на своих двоих, унося воды и провианта столько, сколько унесут на себе. Это первое условие.
– Оно уже немыслимо!
– Второе условие. Халиф и все его родственники остаются моими гостями.
– НЕТ!
– Третье условие. Все, кто пожелает покинуть город обязуется принести клятву своей бессмертной душой, что более никогда не будет воевать против меня или Империи.
– Уважаемый, ты ставишь невыполнимые условия.
– На иных условиях я не вижу смысла заключать с вами мир, кем бы вы ни были. Вы все умные люди и прекрасно понимаете, что я не могу себе позволить оставить за своей спиной армию.
– Но ведь ты, уважаемый, уйдешь из Иудеи. Какая тебе разница – будет здесь армия или нет?
– Я пообещал возрождение царства Иудейского, в котором будет править ребенок рожденной от меня. Так что получается, что я уйду. Но недалеко. И в любой момент смогу вернуться для решения местных проблем. Сами понимаете – бросать ребенка на произвол судьбы глупость несусветная.
– Понимаем, – кивнули переговорщики.
– Ступайте. Думайте. Даю вам время до рассвета.
– Или что?
– Или я возьму Иерусалим и всех, кто окажет сопротивление уничтожу.
Переговорщики ушли. А Ярослав устало потер виски. Как же он уже устал от войн и всей этой суеты.
Адасса. Он надеялся, что тех нескольких недель, что он провел с ней в Яффе оказалось достаточно для беременности. И далее их пути пересекаться не станут. Не так, чтобы она ему не нравилась. Просто он был женат и не стремился к изменам ради измен. Разве что вот так – в рамках политической целесообразности.
– Уважаемый переживает? – Тихо спросил подошедший коэн.
– Мы с тобой, друг мой, взлезли в удивительную авантюру, – тихо произнес Ярослав не открывая глаз.
– Знаю.
– Пелагея может не простить.
– Пелагея сейчас у Василевса. Уверен, он прикладывает все усилия к тому, чтобы из дикарки воспитать ромейку.
– За столь небольшой промежуток времени это сделать совершенно немыслимо.
– Но он все равно пытается. Хотя бы в чем-то.
– Какой ему резон пытаться спасти мою семью?
– Контроль, – улыбнулся коэн. – Пока ты скован узами брака с Пелагеей ты находишься под каким-никаким, а контролем. Потому что не можешь взять в жены представительницу какого-то влиятельного дома и составить победную партию. Кто стоит за Пелагеей? Только дикари из северных лесов. Для Империи они никто и звать их никак. Она же сама – варварская нобилиссима. Да, ее признали твоей женой и приняли в августейшую семью. Но только потому, что за ней никого нет.