Государь
Шрифт:
За этим дело не станет. Ворота – так себе. И само собой – никаких привратных башен, следовательно, для защиты надо высунуться наружу. Отдельные храбрецы и высовывались. Сбрасывали всякие тяжелые предметы, лили кипяток… Но почти неприцельно. Встал, метнул – и обратно. Пока стрела не прилетела. Урона от такой обороны было – чуть.
Выбив ворота, печенеги ломанутся внутрь, сгрудятся толпой… Тут-то латная Корнева конница в эту толпу и ударит.
Бойцам Развая предназначалось заняться теми, кто вокруг стен. Пройти через печенежский лагерь, зачистить и галопом – к стенам. А там рубить
А хузары будут работать дистанционно. Лупить тех, кто подставится. Заодно проследят, чтоб никто не сбежал.
Хороший план. Сергей любил, когда вот так – стремительно и внезапно. Как Святослав.
Первые степняки добрались до зубцов частокола и полезли внутрь.
Тут у них и начались сложности. Ромеи в пешем строю очень даже неплохи. Встретили их в щиты, первую партию, надо полагать, порубили в мясо.
Но печенеги лезли и лезли, а снизу их очень качественно прикрывали стрелки, так что минут через пять в одном месте копченым удалось закрепиться. Защитников всё же было маловато.
Наконец у ворот раздался победный вопль. Вышибли створку.
Сразу целая толпа копченых ринулась в прореху. Как Духарев и предполагал.
Но праздник жизни у них был недолог: со стороны реки уже неслась, вспахивая снег, Корнева сотня.
– Пора и нам, – сказал Духарев, поднимаясь.
– Гридь, на конь! – зычно скомандовал Развай.
И дружина воспряла из снега.
Когда Духареву подвели коня, низенького, но крепкого, густо заросшего шерстью, первые десятки его воев уже неслись во всю прыть… Вернее, во всю прыть вспахивали целину. Лошадки утопали в снегу по грудь, но упорно рвались вперед… И вырвались.
Степняки заметили русов, и вопли копченых резко поменяли эмоциональный фон. С победного на панический.
Одни сразу попытались дать деру, другие (их было большинство) решились принять бой.
Но решить легко, победить труднее.
У ворот сотня Корня перемалывала угодивших в западню копченых. Бронная кавалерия против легкой конницы. Обшитые бляшками или попросту пропитанные солью тягиляи [5] , меховые высокие шапки с металлическими полосками… Разве это защита от добрых русских мечей? А вот печенежские копья да сабельки лишь царапали бронь русов.
5
Надеюсь, читатель простит мне небольшой анахронизм.
Духареву драки почти не досталось. К месту боевых действий он подскакал последним – подвел изрядный вес. Попытался достать удиравшего копченого, но тоже не преуспел. Обогнала стрела одного из трех сопровождавших воеводу (небось Развай распорядился) «гвардейцев». Нет, с рукопашкой пора завязывать. Дать дорогу молодым, как говорится.
В общем, подъехал на поле боя Сергей Иванович к шапочному разбору. Оглядел его – и возгордился. Вот что значит – сорок лет боевого опыта. Везде на утоптанном розовом снегу – тушки копченых. А своих вроде и нет никого.
К сожалению, потери были. Как же без них – в сече? Одиннадцать
Восемь – из сотни Корня, двое – из «личной» гриди Духарева. Да один хузарин, увлекшийся погоней и получивший стрелу в спину.
Печенегов же полегло: триста двадцать семь. И еще около сотни все же сумели удрать. Казалось бы – отличная пропорция, учитывая полуторакратное численное превосходство врага, но всё равно жаль мальчишек! О каждом сердце болит… А что делать? Без настоящего боя воином не станешь. Убили – значит, слаб. Не годен. Или удачи не хватило.
Так мыслили в этом времени. Духарев чувствовал неправильность подобных рассуждений, но предложить что-то взамен не мог. Одно утешение: сыновья его с юных лет – лучшие. За то низкий поклон дедушке Рёреху. Тем более что без старого варяга у Сергея Ивановича Духарева и сыновей не было бы. От покойников сыновья не рождаются.
Посол, а если по-византийски – апокрисиарий богопочитаемого императора Василия оказался человеком приятной наружности и дружелюбного нрава. Сразу рассыпался в благодарностях за спасение и даже предложил награду, от которой Сергей отказался. Лично ему денег хватает, а дружина свое взяла на убитых печенегах, вернее, не столько на них, сколько на том, что они успели нахапать.
Узнав, что Духарев – не просто военачальник киевского архонта, а еще и целый спафарий, посол вообще проникся к нему братскими чувствами и полдороги до Киева непрерывно жаловался на то, как тяжко им пришлось по пути сюда.
Сначала – по неспокойному морю (но это были семечки), потом вверх по Днепру-Данапрису (и это тоже было терпимо, хотя без мелких стычек не обошлось), а вот, когда резко похолодало, тогда начались настоящие испытания. Сначала ромеи пытались переправиться на лодках, но упустили время, и по реке поплыли огромные льдины. Несколько лодок раздавило, часть людей погибла. Пришлось ждать, пока Днепр окончательно встанет. Тогда и переправились.
Посла очень впечатлили огромные ледяные горы, в три человеческих роста высотой, возникшие там, где были пороги, но в целом к замерзшему Днепру ромеи отнеслись положительно. Ходить по воде, как по тверди, – это забавно.
Забавы кончились, когда разыгралась метель. К этакой погоде посольство было абсолютно не подготовлено. Спали на повозках и на щитах, укрываясь чем попало, и точно померзли бы, если б не наткнулись на селение, жители которого кормились на волоке. Богатым гостям здесь были рады и приняли со радушием. Любой каприз – за ваши деньги. Там ромеи и переждали непогоду. Заодно договорились о проводниках.
Следующий пакет проблем возник, когда пришло время двигаться дальше. Снегу на тракте навалило столько, что, по словам посла, лошади утопали в нем по шею. Волы дохли один за другим. Павших животных съедали. Имущество перераспределяли по другим повозкам или попросту выкидывали.
Караван еле двигался.
Проводники старательно искали дорогу – сбиться с пути в этом белом море было легче легкого.
Вымотались все до крайности.
Часть проводников подалась назад, плюнув на шикарное вознаграждение.