Государева избранница
Шрифт:
Девушка стремительно потупила взор, ее щеки тут же заметно зарумянились, губы что-то прошептали. Обаяние красавицы оказалось столь велико, что царь с трудом сдержал желание прикоснуться пальцами к покрытой еле заметным пушком щеке, погладить, ощутить идущее с губ дыхание.
Юный повелитель чуть передернул плечами, стряхивая наваждение, сделал шаг дальше, еще один, еще. И, не сдержавшись, оглянулся.
Взгляды молодых людей снова встретились – и Михаил опять ощутил по всему телу легкий озноб. Но теперь он
Навсегда…
Так и не сумев справиться со своим колючим страхом – страхом расставания с желанной, страхом потерять возникшее в душе непонятное, но нежно-сладкое чувство, – государь всея Руси решительно подошел к девушке и не просто отдал ей ленту, а в несколько витков крепко привязал руку чаровницы к своей, громко объявив:
– Я выбираю тебя! – и двумя пальцами поднял подбородок неведомой красавицы, снова заглядывая в карие бездонные очи.
– Царь сделал выбор! Государь выбрал! У нас есть царица!
Вся золотая зала пришла в движение, и двое молодых людей внезапно оказались в центре широкого людского круга. А в стороне от толпы, возле трона, в полный голос закричала монашка:
– Нет! Это не она! Не смей!
По счастью, в общем движении на сие никто не обратил внимания. Князья, бояре, дьяки, знатные гостьи во все глаза смотрели на выбранную Михаилом Федоровичем прелестницу.
Вперед вышел одетый в золото митрополит Иона, пристукнул посохом:
– Назови свое имя, избранница!
– Мария… – неуверенно ответила девушка. – Дщерь боярская, дочь Ивана из рода Хлоповых.
– Готова ли ты, раба Божия Мария, поклясться в любви и верности рабу Божьему Михаилу и назвать его своим женихом? – спросил иерарх.
– Да, отче, – склонила голову девушка.
– Делаешь ли ты это по своей воле, без корысти и принуждения?
– Да, отче.
– Клянешься ли ты в этом пред лицом Господа нашего Иисуса Христа?
– Да, отче.
– А ты, раб Божий Михаил, клянешься ли ты…
В эти самые мгновения возле трона одна монашка удерживала другую, не давая вмешаться в обручение:
– Что же ты делаешь, Марфа?! Люди увидят… Позор случится, скандал!
– Это все из-за тебя! – внезапно обратила свой гнев на подругу инокиня. – Это ты ее привела! Это ты нагнала девок худородных на смотрины! Ты поклялась, что с ними никаких хлопот не случится!
– Так ведь не они учудили, Марфушка! – попыталась оправдаться Евникия. – Это сын твой ее выбрал, своею волей!
– Не бывать этой свадьбе! – вытянула руку
Послушница развернулась и выбежала из золотой залы в тот самый миг, когда митрополит Иона закончил таинство обручения.
Отныне раб Божий Михаил и раба Божья Мария стали женихом и невестой пред Богом и людьми!
Боярин Михаил Салтыков осторожно размотал ленту, что скрепляла руки молодых, и почтительно, двумя руками протянул золотистую полоску девушке:
– Это принадлежит тебе, Мария Ивановна. Твой терем готов и ждет тебя, царская невеста. Позволь проводить тебя в твои покои.
– Сие невместно! – возмутились братья Желябужские, проталкиваясь вперед. – Мы племянницу в чужие руки не отдадим!
– Конечно, бояре, – не стал спорить окольничий. – В тереме хватит места для всех.
– Мария… – снова взял невесту за руку государь. – Моя Мария!
– Теперь мы вместе, Михаил Федорович, – сглотнув, ответно пожала руку девушка. – Навсегда.
– Но прежде всего невесте надобно переехать во дворец, – многозначительно повторил боярин Салтыков. – Позволь, Мария Ивановна, показать тебе свои покои.
– Увидимся… – пообещал юный царь и наконец-то рискнул разжать пальцы.
– Всегда твоя, мой государь, – склонила голову Мария, повернулась к окольничему и решительно приказала: – Веди!
Михаил Федорович проследил за ней взглядом, печально вздохнул – при сем, однако, чему-то улыбаясь, а затем медленно прошел через залу к дверям. Однако мечтательное его настроение длилось недолго. Стоило царю всея Руси перешагнуть порог своих покоев – как к нему стремительно ринулась раздраженная монахиня:
– Миша, ты что натворил?! Я же велела тебе выбрать княжну Мстиславскую!
– Мне понравилась Мария, мама… – растерянно улыбнулся Михаил.
– Но жениться ты должен на Анастасии Мстиславской! – оскалилась послушница и потребовала: – Немедленно пошли рынд в терем и вели худородке выметаться! Скажи, ты ошибся и княжну Мстиславскую выбираешь!
– Мама, мне нравится Мария, – терпеливо повторил государь.
– Блажь это пустая, сын! – повысила голос монашка. – Она тебе не ровня!
– Она мне нравится.
– Не глупи, сын. Отошли ее прочь! Тебе в жены назначена другая!
– Мне люба Мария, и я женюсь на ней! – перестал улыбаться царь всея Руси.
– Я тебе запрещаю! Не бывать этой свадьбе! Не позволю!
– В субботу мы с Марией отправляемся в паломничество, в Сергиеву лавру, – с неожиданной твердостью ответил юный царь. – С благодарственным молебном об обретении друг друга. Ты поедешь с нами, матушка али останешься отдохнуть?
Инокиня Марфа посерела лицом. У нее расширились крылья носа, дыхание стало шумным и горячим.