Государево дело
Шрифт:
– Вы издеваетесь?
– Напротив. Всё это чистая правда. Но давайте оставим это и поговорим о вас.
– Обо мне?
– Ну, конечно! Считайте, что вам крупно повезло. Вы можете круто изменить свою жизнь и разом избавиться от мучающих вас проблем.
– Но, каким образом?
– Поступайте мне на службу. Вы неглупы, красивы и нещепетильны. Мне нужны такие люди.
– Вы предлагаете мне службу?
– Да.
– Что я получу в замен?
– Независимость и безопасность. Думайте быстрее, у нас не так много времени.
– Что я должна делать?
– Для начала расскажите,
– Соблазнить Ваше Величество.
– И всё?
– Ну, он надеялся получать через меня интересующие его сведения, а также рассчитывал иметь некоторое влияние.
– Почему он отправил вас сюда?
– Я провалила задание.
– Что вы ему поведали о нашей встрече с герцогом Фридрихом?
– Только то, что слышала в вашем шатре… подождите, вы и это подстроили?
– Разумеется. Но это сейчас не важно. Скажите, если вы внезапно преуспеете, Юлий Эрнст ничего не заподозрит?
– Нет. Его Светлость глубоко убежден, что он самый хитрый и жестокий. И если второе вполне справедливо, то первое ему только кажется.
– Прекрасно, сообщите ему, что мы встретились, и я не устоял перед вашим шармом. Кстати, вы любовники?
– Нет! – красивое лицо Женевьевы скривила гримаса отвращения. – Он слишком стар и немощен для этого.
– Тогда не скупитесь на скабрезные подробности. Старички это любят. Бойцы вспоминают минувшие дни!
– Хорошо, я согласна. Но что будет со мной?
– Твердо обещаю, что по окончанию дела, вы сможете покинуть Брауншвейг и найти убежище в Мекленбурге или Швеции, по вашему выбору. Нет, если хотите, можно и в Россию, но вам там не понравится. У вас будут деньги и положение в обществе. Дальнейшее будет в ваших руках.
– Скажите, сир, – замялась фрау Мюнхгаузен и с отчаянной надеждой взглянула на меня. – Неужели я совсем Вам не понравилась?
Такой вопрос нельзя оставлять без ответа, ибо нет ничего страшнее отвергнутой женщины. Тяжело вздохнув, я наклонился к ней и прошептал:
– Ещё никогда я так не боролся с собой!
– Так может…
– Нет, Эжени, – приложил я ей палец ко рту. – Не сейчас!
Вернувшись в отведенные мне покои, я поблагодарил Гюнтера и дал ему кошелек полный серебра, предварительно вытащив одну монету.
– Это тебе, а остальное отдай отцу. Скажи, от меня.
– Благодарю, Ваше Величество, – замялся мальчишка.
– Ты что-нибудь ещё хочешь?
– Говоря по совести, больше всего на свете, я хотел бы и дальше служить Вам и Вашей Благородной дочери – принцессе Марии.
– Хм. Полагаю, это можно будет устроить. Но, подумай хорошенько вначале. Служить мне совсем нелегко.
– Я справлюсь!
– Ладно. Ещё, что-то?
– Мой кайзер, а что такое shpana?
– Где ты это слышал?!
– Ну, вы напевали, когда мы возвращались…
– Запомни, мальчик, – нахмурил я брови. – Если хочешь служить мне, учись не задавать лишних вопросов!
– Яволь! – отозвался тот и бросился бежать.
Проводив его строгим взглядом, я не выдержал и рассмеялся. Затем, убедившись, что меня никто не слышит, запел полным голосом:
– Ну ты представь себе француженки, испанки, не то что эта вот – одесская шпана! [119]
Глава 17
Вольфенбюттель,
119
"Одессу-маму не продам" Шифутинский.
Конечно, Иоганн Альбрехт Мекленбургский всегда был довольно беспокойным пасынком, доставившим немало беспокойства своим венценосным родственникам, причем некоторые из них этих хлопот не пережили, но и пользы от него было немало. Что стоили только богатые дары, ежегодно присылаемые им своей матери. Ведь всем известно, что герцогиня Клара Мария и её придворные дамы щеголяют в таких мехах, каких не видели даже при дворе императора!
Так что братья герцоги не поскупились, и на весь замок грохотала музыка от собранных со всей Нижней Саксонии музыкантов. Съехавшиеся отовсюду гости толпились вдоль стен, завороженно глазея на рослых молодцов в длинных кафтанах с золотыми двуглавыми орлами на груди и горлатных шапках. Ходили слухи, что эти, так называемые рынды, принадлежат к знатнейшим и богатейшим фамилиям в далекой России и даже самому нищему из них принадлежит земли больше чем в ином маркграфстве.
Такие известия приятно волновали почтенных глав семейств, имевших многочисленных дочерей на выданье и заставляли их пристально вглядываться в лица потенциальных женихов. Они, конечно, варвары и в большинстве своем не знают ни слова по-немецки, но так ли это важно, если те и впрямь настолько богаты? К тому же, удостоенные высокой чести породниться с германскими аристократами, они наверняка не станут спрашивать богатого приданого… ведь у них и так всё есть!
Открывали бал мы с фрау Мюнхгаузен, вызвав тем самым немало пересудов среди собравшихся. Сотни глаз одни осуждающие, другие завистливые, скрестились на Женевьеве, но та, казалось, не замечала ни тех, ни других, плавно скользя по паркету. Наконец, первый тур закончился, после чего я кивнул своей партнерше и отправился к матушке. Новоявленную фаворитку тут же окружила толпа поклонников или вернее сказать прихлебателей, осыпавших её восторженными комплиментами, в чаянии получить протекцию.
– С кем это вы танцевали, сын мой? – с ноткой ревности в голосе поинтересовалась Клара Мария.
– Вы её не знаете, – одними уголками губ улыбнулся я в ответ.
Герцогиня скептически покачала головой, но уточнять не стала, сосредоточившись на других гостях празднества. В последние два дня она чувствовала себя гораздо лучше и даже смогла посетить бал. Хотя, конечно, большую его часть провела сидя в кресле, вместе с другими почтенными дамами, группирующимися вокруг неё.
– Да это ведь вдова Мюнхгаузена! – проскрипела противным голосом одна из придворных.