Государственный обвинитель
Шрифт:
Светка улеглась, чмокнула подругу в щеку, от чего Наташа чуть не закричала и прямо голышом не выскочила из палатки, перевернулась на другой бок и сразу уснула.
А Наташа не смогла заснуть еще часа два. Прислушивалась к каждому шороху, вздрагивала при каждом движении подруги. Но самое жуткое во всей этой ситуации было то, что если бы Светка все-таки решила ее совратить, то Наташа не смогла бы сопротивляться…
— Ну что, Наташенька Михайловна, как у вас? — радостно спросил Дробышев, с которым она столкнулась на пороге
— Да, прямо как на заказ. — Наташа нервно улыбнулась.
— Ну так за работу. — Он засмеялся: — Что называется, засучив рукава. Когда суд?
— Через восемь дней.
— Успе-ете, — протянул он и похлопал ее по плечу. — Там ведь все ясно, как Божий день. Укокошили бедного паренька по пьяни, старые извращенки, а потом еще и надругались.
— Постараюсь. — Наташа кивнула и уже хотела пройти мимо, но Дробышев вдруг взял ее за руку, отвел в сторону и тихонько сказал:
— Только ты в этот раз того, без выкрутасов. Лады?.. Чуда больше не случится, перестройка и сексуальная революция одновременно не бывают. Так что давай без либеральщины.
«…Он постоянно издевался над нами с Лидой, подбрасывал всякие грязные картинки, вот я его и убила. И правильно сделала, я не жалею.
— То есть все это произошло по предварительному сговору?
— Нет, не по предварительному. Я сама его убила, Лида тут ни при чем.
— Но она ведь с вами в тот момент находилась. Почему тогда не остановила?
— Не знаю, почему не остановила. Пьяная была, спала на диване.
— Она не знала, что вы собирались зарезать Лобова?
— Я не собиралась. Как это — в состоянии аффекта. Да, в состоянии аффекта».
Наташа отложила стенограмму допроса Ростокиной и принялась за Нежнову.
«Я, Нежнова Лидия Васильевна, хочу сделать чистосердечное признание. Это я сама убила Лобова, моя соседка Ростокина тут совсем ни при чем. Это все я. Сама.
— То есть вы берете всю вину на себя?
— Всю вину беру.
— А по показанием вашего соседа Нефедова выходит, что вы это сделали вдвоем. Вы ведь в тот вечер собрались с Лобовым и Ростокиной в вашей комнате для распития спиртных напитков. Как же могло так получиться, что вы убивали, а она нет? Почему же она вас не остановила?
— Вот не смогла. Она была в нетрезвом состоянии и легла спать.
— А за что вы его убили?
— Он ко мне начал приставать. Домогаться начал, поэтому и убила.
— То есть вы категорически отрицаете наличие какого бы то ни было преступного сговора между вами и гражданкой Ростокиной?
— Отрицаю. Категорически. Я же говорю, что сама.
— Понятно. А что вы можете сказать по поводу показаний вашего соседа Нефедова, что вы с вашей соседкой находились в продолжительной гомосексуальной связи? И видеозаписи, найденные в комнате убитого, подтверждают эти
— Больше ни на какие вопросы отвечать не буду».
А он еще говорил, что тут все понятно. Нет, понятно, конечно, что это они убили, но не больше. Ведь любой нормальный человек будет всю вину валить на другого, пытаясь выгородить себя, это ей вдалбливали пять лет в университете. А тут все С точностью до наоборот. Почему? Никакой логики.
Наташа опять достала фотографии и принялась внимательно всматриваться, как будто пыталась прочесть по этим глянцевым бумажкам, что же произошло на самом деле. Но ничего прочесть так и не смогла…
— Наташка?.. Привет, какими судьбами?! Ну заходи, заходи. Сколько лет, сколько зим! — Светка схватила ее за рукав и втащила в квартиру. — Как я рада, ты не представляешь, как я рада! Сижу тут одна целыми днями, пока Толька на работе, ни выбраться никуда, ничего. Раздевайся пока, а я сейчас в ресторан позвоню, пир закатим горой!
Наташа сняла плащ и принялась разуваться, стараясь придумать, как бы поделикатнее приступить. Уже начала жалеть, что затеяла все это.
— Ты что будешь?! — закричала Света из комнаты. — Шампанское или рислинг?
— Ой, Света, ничего, ничего. Мне нельзя. — Наташа уселась в кресло и виновато улыбнулась.
— Как это — нельзя? Обижаешь. Или?.. Подруга хитро прищурилась.
— Или… — Наташа улыбнулась и опустила глаза.
— Ну-у, тогда поздравляю. — Света налила себе бокал. — За тебя!
— Свет, а я к тебе по делу, — наконец решилась Наташа.
— Интересно, по какому же? — удивилась подруга. И удивилась неприятно, как показалось Наташе. — Знаешь, если по поводу загранпаспорта, то Толька сейчас не сможет. Разве что через…
— Да нет, — улыбнулась Наташа. — Я не к Толику, я к тебе.
— Прости, — облегченно вздохнула Светка. — А то как узнает кто-нибудь из друзей, что у меня муж в ОВИРе работает, так сразу… Даже противно становится. Что за дело?
— Свет… — Наташа почувствовала, что краснеет. — Только ты не обидишься? Если не хочешь говорить, так сразу и скажи, я пойму.
— Опа-опа-опа, что-то интересное. — Света поставила бокал на стол. — Давай, не тяни.
— Мне тут дело дали на разбор, — издалека начала Наташа. — И мне… И я…
— Да что ты все жмешься? Выкладывай давай, — не выдержала подруга.
— Две тетки парня убили, соседа. Зарезали в ванне.
— Так, а я чем могу помочь?
Дальше тянуть было некуда. Или сказать сейчас, или свести все к пустым разговорам про дом-семью.
— Они… Эти тетки… жили… вместе. Понимаешь?.. Вот я и подумала, что… — Наташа посмотрела на подругу.
Света сначала не поняла, ждала продолжения рассказа. А потом вдруг как-то в один момент вся залилась краской. Наташа сразу вскочила и ринулась в прихожую, бормоча по дороге: