Государственный обвинитель
Шрифт:
— И что вы в ней делали? — спросил рыжий. — От дождя прятались?
— Нет, не от дождя. — Юм следил за Витей. Есть минуты две, пока он не заглянул за заднее сиденье и не приподнял старую промасленную телогрейку. — Мы в Орехово ехали за стройматериалами. Строители мы, шабашники. Мы в Куминово участковому дачу строим, это он нам машину дал.
Витя тем временем шарил под передними сиденьями. Только бы не додумался полезть под коврики.
— Слышь, Вить, они участковому дачу строят! — крикнул рыжий, поправляя капюшон. — Интересно,
Все втроем засмеялись. Очевидно, эта шутка показалась им чрезвычайно остроумной.
Грузин, Ванечка и Целков затравленно молчали, глядя на Юма с какой-то смесью ненависти и надежды.
— Слышь, Костик! — крикнул из машины Витя. — А у него тут рация новая, прикинь! Патрулям не могут поставить, а какому-то участковому дали. На хрен она ему нужна, спрашивается?
— Мужики, может, отпустите?! — жалобно попросил Юм. — Мы ж ничего такого не сделали. Трезвые все, как стеклышки. И вообще, нам к вечеру вернуться надо.
— Орехово в другой стороне, — подал голос третий, лейтенант. — Вы заблудились маленько.
— Да мы поняли уже. — Юм пожал плечами. — Только дождь пошел, дороги ни х… не видно. Отпустите, а?
— Щас пряма отпустили! — засмеялся рыжий. — Поймали и отпустим?
Витя с переднего сиденья перелез на заднее.
— Ну мы заплатим. — Юм ждал, когда он найдет автомат. Наверняка ведь что-нибудь удивленно воскликнет. Все повернутся к нему, и будет доля секунды броситься в лес, сбив одного с ног. Шанс добежать один из тысячи, но это лучше, чем ничего.
— Во-от, это другой разговор. Вить, слышь, они нам заплатят.
— Да? Ну и сколько они нам заплатят? — спросил из машины Витя. — И где у них бабки, если мы их обыскали?
— Там сумка в машине! — вдруг подал голос Ванечка. — Под задним сиденьем, справа!
Витя полез под заднее сиденье и вытянул оттуда грязную болоньевую спортивную сумку.
— Здесь, что ли?
— Ребята, ну двести рублей вам хватит? — спросил Грузин.
— Сколько? — Витя засмеялся, положив сумку на капот. — Это по полтиннику за голову? Меньше, чем по два пузыря получается.
— Но у нас своих только двести. — Ванечка двинулся в сторону рыжего. — Остальные — на стройматериалы.
— Ну-у, что же вы. — Витя опять полез в салон. Это если за одного по двести, тогда мы еще подумаем. А так какой может быть разговор…
Юм не мигая смотрел, как он залез на заднее сиденье ногами и перегнулся. Ну вот, сейчас. Сейчас он поднимет телогрейку, под которой в блевотине Склифосовского лежит автомат.
Юм весь напрягся, готовый в любой момент прыгнуть.
И тут из леса донесся истошный женский вопль:
— По-омо-огите!!!
Попа
Домой Наташа ехала уставшая и довольная, как будто весь день провела на раскопках, под теплым южным солнцем, недалеко от Черного моря и рядом с друзьями. С друзьями, которых не видишь целый год, а потом
Почему-то вспомнился тот вечер, в пещерах. Тогда отмечали день рождения Федора, известного сердцееда. Только Наташа могла устоять перед его чарами. Наверное, потому, что она знала Томова-Сигаева уже много лет. А тут на острове вдруг оказались другие девушки, кроме Наташи. Приехала из Палермо Франческа. Для нее все ужимки Федора были внове. Вот она и втюрилась. Впрочем, Федор, Кажется, тоже. Они провели все три недели, лежа на берегу и поочередно объясняясь друг другу в любви.
А потом она уехала, и он места себе не находил. На день рождения так напился, что пришлось его тащить купаться, чтобы хоть немного пришел в себя к ужину. А в самый разгар веселья вдруг заявил, что хочет послать любимой телеграмму. Долго искали, на чем переправиться на материк. И решили отправиться вплавь. Конечно, будь это другой повод — никто бы и не подумал плыть километра три до Большой земли. Но тут была любовь. И поплыли. И что самое удивительное — доплыли. Потом долго искали почту. На небе светили звезды, вся компания, изрядно хмельная, горланила бардовские песни и романсы и колобродила по пустынным улицам.
Почту нашли около двух часов ночи. Не до конца проснувшаяся телеграфистка сначала долго вчитывалась в текст на английском языке, а потом попросила перевести почему-то на немецкий, а потом на французский. Наконец, когда перевели на русский и телеграфистка прочла «Поца, я тебя люблю, приезжай, Федор», в глазах ее загорелся бдительный огонек, и она куда-то ушла, как потом оказалось, вызывать пограничников.
Приехал человек в фуражке с зеленым околышем, долго расспрашивал хмельную полуголую компанию, недоверчиво сличал фамилии со списком, а потом задал, на его взгляд, самый убийственный вопрос:
— А что вы зашифровали под словом… обозначающим то место, где кончается спина?
Дружный хохот компании чуть не вывел пограничника из себя. Только Андрей сумел ему объяснить, что Попа по-итальянски ласкательно значит — Франческа. Можно сказать, что Андрей всех их и спас…
Улыбка с лица Наташи слетела в один момент. Ну, конечно, Степан в то время на неделю уехал в Москву и все отдавали Андрею. И он несколько раз ездил на остров за провизией. То хлеб забывал купить, то еще что-то…
Андрей…
Молочные братья
— По-о-мо-огите-е!!! — дико кричала из лесу женщина.
Лица патрульных мгновенно окаменели. Витя бросил телогрейку и выскочил из салона, передергивая затвор своего автомата.
— Кто там? — грозно спросил рыжий у Юма.
— Не знаю, — ответил тот, нервно сглотнув. — Баба, кажется, какая-то.
— Всем на землю, быстро! — закричал третий, и всех опять повалили на асфальт. — Ну, конец вам, если что.