Государство и революции
Шрифт:
Достигнутые в этом году показатели коллективизации Сталина не удовлетворили. И он вдруг понес какую-то чушь об угрозе голода (которого весь нэп в помине не бывало, но что самое удивительное, эта чушь так и перекочевала в труды маститых западных историков). И принялся за дальнейшее закручивание гаек. Но только в апреле 29-го нэп был свернут официально XVI партконференция приняла пятилетний план индустриализации и политику коллективизации. Меры становились все круче. Уже по изначальным директивам об образовании колхозов туда запрещалось записывать «кулаков». Их заранее отделяли от основной массы сельчан. И 27. 12. 29 г. на конференции "аграрников-марксистов" Сталин объявил о "переходе к политике ликвидации кулачества как класса". 5. 1. 30 г. последовало постановление ЦК, требующее завершить коллективизацию в зернодобывающих районах к 1932 г.
И в феврале поехали в деревню 25 тыс. рабочих "с политическим и организационным опытом" — т. е как раз из бывших чекистов, «матросиков», карателей. Те, кто уже занимался подобными грязными делами. Началась страшная "мужичья чума", в ходе которой было депортировано 15 млн. чел. Какие уж там кулаки! Настоящих-то кулаков, т. е. сельскую буржуазию, еще в гражданскую повывели да перебили. Теперь под это определение попадала любая зажиточная крестьянская семья. Две коровы имеешь — кулак. А и совсем ничего не имеешь, но возражаешь против такой политики — подкулачник.
Не менее четверти «спецпереселенцев» вымерло в пути: на этапах, в пересыльных лагерях, в битком набитых эшелонах. Оказывать им помощь запрещалось кому бы то ни было. Еще повезло тем, кого привезли на великие стройки пятилетки, вроде Магнитки — там при каторжном труде хоть кое-как кормили. Другие очутились на положении заключенных, а то и смешивались с заключенными — например, на строительстве каналов. И гибли вместе с заключенными. А кого и выкидывали на «спецпоселение» где-нибудь в тундре или таежных болотах — без жилья, без запаса продуктов, без скота, без орудий труда. И огромные этапы вымирали полностью — от голода, цинги, морозов.
Но в разгар этой вакханалии 2. 3. 30 г. вдруг вышла статья Сталина "Головокружение от успехов", где критиковались «перегибы» и разъяснялось, что колхоз — дело добровольное. И в какой-то мере крестьян это успокоило. Раз добровольное, то и выписаться можно. И уже созданные колхозы мгновенно поползли по швам. Через 2 месяца процент коллективизированных хозяйств упал с 60 до 23. В общем, многие так и решили, что наступление на деревню провалилось, как было и при Ленине. Однако в июле 30-го на XVI съезде Сталин заявил: "Нет такой крепости, которую большевики не смогли бы взять", и неизменность партийной линии была подтверждена. И осенью того же года наступление возобновилось еще более настойчиво и организованно. Снова потянулись на гибель и лишения жуткие этапы «спецпереселенцев», снова пошла «добровольная» запись под угрозой попасть в такой этап, и к середине 1931 г. процент коллективизации достиг 53…
А затем разразился голод, охвативший Украину, Кубань, Юг России, Белоруссию, в результате которого вымерло по разным оценкам 5–7 млн. чел. И опять, как при Ленине, эпицентры бедствия оцеплялись чекистами и красноармейцами. А голодающим опять никакой помощи не оказывалось. Они скапливались в городах, на станциях в тщетной надежде добыть пропитание или хоть куда-то уехать. Там же массами и умирали — для похорон (точнее закапывания) отряжались специальные воинские команды. А по опустевшим деревням, пропитавшимся вонью разлагающихся трупов, шастали представители ОГПУ и милиции, расстреливая на месте за людоедство тех, кого могли уличить. В это же время была введена паспортная система, не позволяющая голодающим и депортированным разбегаться по стране. А по городам впервые с гражданской войны вводились продуктовые карточки, снабжение по которым быстро ухудшалось. Но для руководящих работников действовала система спецраспределителей различных уровней, и это почти не скрывалось. В результате, в стране нарастало озлобление и недовольство Сталиным. На стенах заводов то и дело появлялись антисталинские надписи. Подняла голову раздавленная оппозиция — одна за другой раскрывались и громились группировки Сырцова, Рютина, Смирнова, все из коммунистов «правого» или «левого» уклонов, пытавшихся сыграть на народном возмущении. В Высшей партийной школе были обнаружены листовки троцкистов, пользовавшиеся большой популярностью. По рукам студентов московских и ленинградских ВУЗов ходили и переписывались копии ленинского «завещания». Вздумали играть в оппозицию многие комсомольские организации, создавая нелегальные кружки для обсуждения наболевших вопросов.
Впрочем, для молодежи это был, скорее, стихийный, интуитивный протест против коммунистической
Когда в 28-м стало ясно, что он сам попадает в оппозицию, к кому он побежал жаловаться? К Каменеву, которого недавно яростно громил. И который придерживался точно таких же взглядов на коллективизацию, как Сталин. Так что и тут дело было отнюдь не в принципиальных вопросах, а только в персональных амбициях — так старательно носил поноску, а не оценили! И в 34-м, на XVII съезде, так называемом "съезде победителей", не кто иной как Бухарин величал Сталина "фельдмаршалом войск пролетариата". А Каменев заявлял: "Эра, в которой мы живем, войдет в историю как эра Сталина".
Кстати, и Киров, которого перестроечная литература возвела чуть ли не в лидеры оппозиции, внес верноподданническое предложение принять доклад Сталина "как партийный закон, как программу работы на ближайший период".
И все-таки, несмотря на обилие открытых материалов о периоде коллективизации и индустриализации, реальная историческая картина тех лет оказалась искаженной. Искаженной версией, непонятно откуда внедрившейся в литературу и массовое сознание, будто русское крестьянство с рабской покорностью принимало все удары, обреченно позволяя грабить себя, ломать коренные устои жизни и миллионами ссылать в полярную глушь на вымирание, а сопротивление выражалось лишь отдельными убийствами активистов и председателей. (Может, утверждению этого мифа способствовала наша творческая интеллигенция, представляющая крестьянство в рамках своих стереотипов — безгласным и безответным, смиренно принимающим роль жертвы?)
На самом же деле, наступление коммунистов на крестьянство сопровождалось мощными восстаниями. Вот только данных о них в условиях советской монополии на информацию сохранилось слишком мало — разве что отдельные упоминания, разбросанные по разным источникам. Названия, даты да и то наверняка не все. Но если попытаться их объединить, картина получается впечатляющая. И опровергающая все домыслы о рабской покорности. В 1928 г. поднялась Якутия. В 1929 г. — Бурятия, при подавлении было расстреляно 35 тыс. чел. В начале 1930 г. был раскрыт и арестован подпольный "Союз вызволения Украины" во главе с Ефремовым, Чеховским и Никовским. Множество отрядов и банд, вооруженных чем попало, образовалось в лесах Белоруссии, Смоленщины, Брянщины — по всему Западному краю.
Да наверное, и в других местах крупно забушевало. Например, в воспоминаниях очевидца дошло до нас описание крестьянских волнений в Пителинском районе на Рязанщине. Здесь в марте 1930 г. восстало 11 сел и деревень. Толпа в 2–3 тыс. чел., значительную часть которой составляли женщины, вооружившись вилами, топорами, дубинами, двинулась на райцентр освобождать арестованных недавно священников. Несколько милиционеров и активистов, пытавшихся остановить крестьян, были убиты. Но на окраине Пителино мятежников встретили председатель Рязанского окрисполкома Штродах и секретарь окружкома партии Глинский с командой из 300 солдат. Штродах, чувствуя свою силу, завопил, размахивая наганом: "Что бунтуете, колхозы не понравились?" В ответ одна бойкая молодка задрала юбку и показала ему голый зад: "Вот тебе колхоз!" Взбешенный коммунист выстрелил и убил ее. Толпа ринулась на него, готовая растерзать, однако красноармейцам приказали открыть огонь. Они дали несколько залпов, но очевидно, душой сочувствовали повстанцам — их пули не задели больше ни одного крестьянина, все прошли мимо. Тем не менее, стрельба вызвала панику, и толпа бросилась бежать. Некоторое время мятежники еще держались по деревням, перебили там активистов, разобрали по дворам обобществленный скот, и лишь спустя три дня восстание было жестоко подавлено.