Государство и революции

Шамбаров Валерий Евгеньевич

РОВС к концу 30-х стал быстро распадаться. В 1936 г. бывший командир Дроздовской дивизии генерал Туркул, чтобы "всколыхнуть эмигрантское болото", объявил о создании независимой организации — "Русского национального союза участников войны", начал издавать в Болгарии свою газету «Сигнал» и за раскольничество был со своими сторонниками исключен из РОВС. На Дальнем Востоке с момента японской оккупации Маньчжурии усилились позиции Семенова, а когда в 1937 г. умерли генералы Дитерихс и Хорват, он стал здесь единоличным главой эмиграции и о подчинении какому-то РОВС и мысли не допускал, организовав собственный "Союз резервистов". А после похищения Миллера и отставки Абрамова процесс распада пошел еще более интенсивно. В марте 1938 г. председателем РОВС стал генерал Архангельский. Но ему было уже 66 лет, да и особым авторитетом он не обладал, в гражданскую занимая должность всего лишь начальника одного из отделов штаба у Врангеля. Поэтому считались с ним все меньше. Из-за разногласий о возможности сотрудничества с немцами откололся начальник 2 отдела РОВС фон Лампе и создал свое "Объединение русских воинских союзов в Германии". Но немцы даже с такой «самодеятельностью»

не желали считаться, допуская существование только официальных организаций. Поэтому учредили Управление делами русской эмиграции, начальником которого назначили генерала В. В. Бискупского.

Перед лицом надвигающейся военной грозы делались и попытки консолидации сил. В сентябре 1938 г. в Белграде состоялась встреча руководителей РОВС Архангельского, Абрамова, Барбовича и Витковского с председателем НТС В. М. Байдалаковым, договорились о необходимости сотрудничать и взаимно координировать действия. А в октябре того же года умер великий князь Кирилл Владимирович. На роль престолонаследника и главы императорского дома выдвинулся его сын, Владимир Кириллович, личные качества которого куда более способствовали налаживанию плодотворных контактов. В декабре состоялась его встреча с председателем РОВС, и с этого момента пошло улучшение отношений между белогвардейцами и «кирилловцами». Да и монархисты тоже наконец-то получили возможность сплотиться вокруг реальной кандидатуры.

Ну а дальше все покатилось кувырком. Сперва эмигрантов ошеломило соглашение между СССР и Гитлером, выбив почву из-под ног и у «оборонцев», и у «пораженцев». И сразу вслед за этим в Европе вспыхнула Вторая мировая. 2. 9. 1939 г., после объявления мобилизации, многие эмигранты и их дети — те, кто успел получить гражданство Франции, были призваны в армию. И одновременно среди других эмигрантов начались массовые аресты. Те же оборонческие и просоветские организации, которым еще недавно попустительствовали французские власти, считая СССР союзником, теперь были закрыты и разгромлены. Одни угодили в лагеря интернированных по подозрению в просоветских симпатиях, другие — по подозрению в связях с немцами, третьи просто как "подозрительные иностранцы".

Когда Советский Союз начал боевые действия против Финляндии, была сделана попытка использовать эту войну для борьбы с большевизмом и создать русские добровольческие части из военнопленных. Для этого в Хельсинки выехал бывший сталинский секретарь Бажанов, действовавший по согласованию и при поддержке РОВС, который предоставил в его распоряжение свои кадры в Финляндии. Финский главнокомандующий К. Г. Маннергейм — сам бывший российский генерал и организатор Белой гвардии в своей стране — одобрил инициативу и обещал всяческое содействие. Правда, пленных тут оказалось очень мало. При том позорном характере войны, которую вело советское руководство, гнавшее в лоб на мощные укрепления "линии Маннергейма" дивизию за дивизией, живых почти не оставалось. Но все же в лагере, который финны предоставили для эксперимента Бажанову, из 500 пленных вызвалось сражаться против коммунистов 450 (ну еще бы, когда «родная» власть так обошлась со своими защитниками, посылая их на убой под пулеметами заградотрядов). Офицерский состав был набран из белогвардейцев — капитан Киселев, штабс-капитан Луговой. Но дальше формирования дело не зашло, война быстро кончилась, и Бажанов должен был выехать, чтобы не осложнять переговоров о мире. Солдат-добровольцев финны не выдали, предоставив им свое гражданство.

А затем обстановка снова изменилось коренным образом. Гитлеровцы одерживали победу за победой, захватывая одну страну за другой и заставив капитулировать Францию. В оккупированных государствах создавались управления по делам эмиграции, действовавшие под эгидой германской администрации. В Варшаве начальником такого управления был назначен генерал Войцеховский, в Париже — казак Ю. С. Жеребков. Предписывался учет и регистрация всех лиц с «нансеновскими» паспортами, т. е. не имеющих гражданства. Их предполагалось направлять на работу в военную промышленность. Однако подавляющее большинство эмигрантов от регистрации уклонялось и всячески старалось ее избежать. Да и эмигрантское начальство, назначенное немцами, в данном вопросе не особо усердствовало. Что касается различных русских партий, движений, культурных и научных обществ, то все они были запрещены и прекратили свою деятельность. Продолжал работу только НТС, приняв решение о переходе в подполье. А многие русские совершенно различной политической ориентации уже летом 1940 г. вступали в группы Сопротивления или становились их организаторами. Так что ситуация складывалась парадоксальная — эмигрантское зарубежье включалось в борьбу с Гитлером еще тогда, когда Сталин оставался его верным союзником.

18. Политические зигзаги и закоулки

В мае 1939 г. в статье, заказанной для французской газеты "Пари суар", бежавший на Запад дипломат и разведчик Бармин писал:

"Есть все основания считать, что Сталин уже давно стремится к союзу СССР с германским Рейхом. Если до сих пор этот союз не был заключен, то только потому, что этого пока не хочет Гитлер". И еще в мае 39-го это сочли совершенным абсурдом, а статью не опубликовали (в августе схватились за голову, вспомнив об упущенной сенсации). Хотя Бармин, будучи по своему положению лицом довольно информированным, приводил и конкретные факты — что переговоры с Гитлером начались с 1937 г., в обстановке глубочайшей секретности. Они велись через полпреда СССР в Германии К. К. Юренева, которого весьма любезно принимали в «интимной» резиденции фюрера Бертехсгадене, и через торгпреда в Германии и Швеции Д. В. Канделаки, встречавшегося с нацистским руководством "вне рамок официальных государственных отношений" — в качестве личного посланца Сталина. О чем шла речь на этих встречах, какие договоренности были достигнуты, навсегда осталось тайной. Оба посланца исчезли в мясорубке репрессий в 1938 г. Как считали и Бармин, и переводчик Сталина Бережков, они "слишком много знали".

Г. Хильгер, сотрудник германского посольства в Москве, также подтверждает

в своих записках, что "оба государства шли навстречу друг другу весьма постепенно". Но некоторые шаги к сближению можно увидеть и "невооруженным глазом". Например, в том же 37-м в ходе общих репрессивных кампаний были уничтожены все руководители компартии Германии, нашедшие убежище в СССР и продолжавшие по инерции нацеливаться на "борьбу с фашизмом". А на тех, кто укрылся от нацистов в других странах, советские спецслужбы начали настоящую охоту (так, один из главных германских коммунистических лидеров В. Мюнценберг эмигрировал во Францию, долгое время ему удавалось благополучно скрываться, но в 1940 г., когда в связи с войной он был интернирован, два агента НКВД нашли и прикончили его даже в лагере). Оставили "на развод" только откровенных «шестерок», вроде Вильгельма Пика и Вальтера Ульбрихта, готовых избрать генеральным секретарем хоть Гитлера, если Сталин прикажет. Так что и Тельман, если бы не попал за решетку в Германии, вряд ли дожил бы до 44-го — все же немцы относились к таким важным фигурам более бережно и до последнего момента считали нужным держать "про запас". Гитлеру не могла не импонировать и другая сторона тогдашних чисток в советском руководстве — ведь уничтожалось поколение "старых большевиков", а оно в значительной доле состояло из евреев. Фактически, в кремлевском окружении остались только такие представители этой нации, кто готов был демонстративно отказаться от своей этнической принадлежности, вроде Кагановича и Мехлиса, заявлявшего: "Я не еврей, я коммунист".

В этом же году Политбюро вдруг приняло решение, строго запрещавшее своей разведке засылать агентов в Германию и создавать там агентурные сети, причем решение было почти немотивированным, якобы из опасения «провокаций». А с теми агентами, которые уже там действовали — например, группой Харнака и Шульце-Бойзена, завербованной в 1936 г., связь была прервана. Нет, Сталин не собирался остаться совсем без "глаз и ушей" в Германии, но изменение его внешнеполитического курса вызвало широкомасштабную перетряску всех механизмов разведки — одних только резидентов в разных странах было отозвано и уничтожено около 40 чел. Впрочем, тут наложились и другие факторы. Во-первых, уже отмечалось, что у СССР было несколько разведок — по линиям разведупра РККА, ИНО НКВД, Коминтерна, и еще с 20-х между ними существовало соперничество не менее, а порой и более жестокое, чем между конкурирующими гитлеровскими спецслужбами — Абвером, гестапо и СД. Известно, скажем, что НКВД порой внедряло своих шпионов в… агентурные сети армейской разведки. Для работы против нее. А в конце 30-х соперники попали в полную власть НКВД, что и аукнулось для них огромными потерями. Ну а во-вторых, действовали общие закономерности сталинских репрессий- после ареста Берзина вычищали "людей Берзина", после Ягоды — "людей Ягоды" и т. д. Но что касается переориентации разведки на новые задачи, то она происходила в течение осени 1937 — начала 1938 гг. И если где-то в сентябре 37-го засылка новых агентов ГРУ РККА вообще вдруг была приостановлена, то с марта 38-го она возобновилась, однако уже под обновленным руководством и со скорректированными целями. То есть, как раз в этом промежутке стратегическая ориентация Сталина перестроилась в новом направлении.

Можно отметить и некоторые ответные шаги со стороны Германии. Так, в 1936-37 гг. на ее территории было арестовано довольно много советских военных, которые транзитом через страны Центральной и Западной Европы направлялись в Испанию и зачастую попадались нацистской полиции из-за неправильно оформленных документов, собственных ошибок или по наводкам агентуры. И как раз в начале 38-го немцы вернули их Советскому Союзу.

Но внешне в советско-германских отношениях еще ничего не изменилось. И до 1939 г., казалось бы, не менялось. Гитлеру все еще требовалось демонстрировать непримиримый антисоветизм. Пойди он на открытое сближение с СССР, разве позволили бы ему так легко осуществить аншлюс Австрии в марте 1938 г.? А в сентябре того же года разве расстарались бы Англия с Францией удовлетворить его аппетиты Мюнхенским соглашением? Правда, фюрер готов был и к началу военной операции против Чехословакии, но сами же немцы впоследствии признавали, что этот план оказался бы нереальным. И Гитлер тоже это признал, осмотрев мощнейшие укрепления, понастроенные чехами в Судетах. Знаменитые танковые армады, с помощью которых Германия одерживала дальнейшие победы, еще не существовали — и важную роль в их создании сыграл захват чешских заводов «Шкода». А германские генералы после мюнхенского подарка с облегчением вытирали пот и отмечали, что у них для прорыва такой укрепленной полосы не имелось даже достаточного запаса снарядов — их хватило бы только на 2 недели боев.

Пожалуй, тут стоит сделать некоторое отступление. В советской литературе, как известно, всегда подчеркивалось, что в развязывании Второй мировой войны определяющую роль сыграли "империалистические державы", подталкивавшие Гитлера к нападению на СССР и своим попустительством позволившие ему усилиться. Ну а на Западе, да и у нас в «демократических» кругах в аналогичной роли соучастника традиционно выступает Сталин, без сговора с которым нацисты не смогли бы начать реализацию своих завоевательных планов. Нет, я вовсе не собираюсь выступать адвокатом Иосифа Виссарионовича, но хочу лишь подчеркнуть, что исторический подход к данному вопросу попал в систему "двойных стандартов". И мне кажется, что Горбачев совершенно напрасно скрывал от общественности и стыдливо прятал в своей секретной папке пакт Молотова-Риббентропа. Ведь Мюнхенского соглашения никто не прятал — Чемберлен размахивал им перед толпой, вернувшись в Англию. Просто давно пора бы взглянуть на события прошлого более объективно и признать, что в катастрофе последующей войны оказались равно виноваты обе стороны — и СССР, и западные демократии. Обе стороны стремились обыграть в свою пользу нацистский фактор, а Гитлер этим и пользовался, умело лавируя и маневрируя между их интересами. И если война не началась бы без пакта Молотова-Риббентропа, то она точно так же не началась бы без Мюнхена, без молчаливого согласия с аншлюсом Австрии, без попустительства в восстановлении вооруженных сил…