Государыня Криворучка
Шрифт:
– Пиши не хочу, бумага все стерпит, – фыркнула посетительница.
– Документ, который я процитировал, – продолжил наш компьютерный гений, – является официальным…
По лицу матери покойной веером рассыпались красные пятна.
– Верите тому, что люди на листе нацарапали? Слушайте меня: Полечка ехала сообщить Константину о разрыве отношений.
– Ваша дочь передумала выходить замуж? – уточнил Костин.
– Конечно! – Посетительница вздернула подбородок. – Я объяснила ей, что пройдет не так уж много времени, и режиссер станет стариком с Альцгеймером, Паркинсоном, идиотией, моче- и калонедержанием и истерическими
Гончарова окинула меня взглядом:
– Вы бы как поступили, а? Захотели бы памперсы старикашке менять? Учтите, детей от такого рожать опасно. Большой риск появления на свет инвалида. Чем старше один из родителей, тем сильнее генетическая поломка!
Валентина задохнулась, схватила стакан, осушила его и слегка сбавила тон:
– Прежде, когда говорила девочке подобные слова, она молча слушала и уходила, ничего не сказав в ответ. А в тот раз заплакала: «Мамочка, ты права, поступлю так, как велишь. Завтра скажу Косте, что не выйду за него замуж». Я своим ушам не поверила, уж не надеялась, что Поля образумилась. Но это еще не все!
Гончарова улыбнулась.
– Поленька решила оставить дурацкое актерство. Обняла меня: «Мамуля, уйду из кино. Ты права, эта профессия – для молодых, и она зависимая. Сейчас меня публика любит, но время мчится, уже появляются юные девочки. Я окажусь на ролях комических старух. А потом и вовсе без работы останусь, потому что для пожилых актрис ролей мало. Придется жить на грошовую пенсию. Лучше, пока не поздно, отправлюсь учиться на стоматолога – вот тогда всегда будет кусок хлеба с маслом и икрой в руке».
Посетительница перекрестилась.
– Услышал Господь мои молитвы. Поленька решила объявить о своем решении старикашке, уехала на съемки, ни разу мне не позвонила и пропала. В полдень, когда я уже почти разум потеряла от беспокойства, позвонили из морга в Малявино, сказали: «К нам поступило тело Полины Гонч. Вы ее мать?»
Валентина закрыла лицо ладонями.
– Не поверила им! Подумала, дурацкая шутка. Но нет, оказалось, правда. Девочка сообщила педофилу о решении уйти из кино, а тот в отместку убил ее, устроил пожар! Непременно арестуйте мерзавца Стасова! Вы поняли, вы…
Гончарова закатила глаза и уронила голову на стол. Я бросилась к посетительнице, Костин вызвал нашего медицинского эксперта, но Валентина Максимовна быстро пришла в себя.
– Какие мысли по этому поводу, Юра? – спросил Костин у Чернова.
– Сейчас отвечу на твой вопрос, но сначала выслушайте кое-что. Меня теперь зовут Павел, а жену – Софья.
– Интересно, – протянул Костин, – чем тебе не угодило имя Юрий?
– Вы знаете, как серьезно болеет моя супруга, – напомнил нам Чернов. – Спасибо, ребята, за поддержку, за то, что простили дураку его хамство, истерики… [2]
2
Эта
– Прекрати, – велела я, – ты оказался в сложной ситуации, тут у любого нервная система в решето трансформируется.
– Когда жена вошла в ремиссию, – продолжил начальник отдела компьютерных технологий, – мы по совету одной знакомой объехали семь монастырей, раздали там милостыню. В одной церкви мы разговорились с пожилой женщиной, она сказала, что есть правило: если Господь спас тебя от очень страшной болезни, то, если не крещен, надо непременно креститься. И потом всю оставшуюся жизнь называться именем, которое получил в купели. Тогда недуг никогда не вернется. Теперь мы Павел и София.
Костин встал.
– В детстве вас не крестили? – уточнила я.
– Не знаю. Родителей в живых нет, спросить не у кого, но священник нас не прогнал, сказал: «Если не помните или не знаете про совершенное во младенчестве Таинство, то можно креститься!»
– Если решил стать Павлом, необходимо все документы поменять, – вздохнула я.
– Паспорта уже переделали.
– Но… – начал Костин.
– Ребята, это не тема для обсуждения, – помрачнел Чернов. – Вас петух в темечко не клевал, вам нас не понять! Мы с женой не выдержим рецидива.
– Возвращаемся к работе, – бойко произнес Костин. – Юра, то есть Павел, выясни что-нибудь про Полину Гонч. Лампа, вроде у тебя есть знакомый в «Сплетнике».
Я кивнула:
– Холдингом владеет Тимофей Обозов, мы с ним учились вместе в консерватории. Тима собирался стать оперным певцом, но голоса не хватило, поэтому ушел в музыкальное училище, работал под псевдонимом Энтони. С тех пор не встречались.
– Не знаю такого, – отозвался Чернов.
– В крупных городах он не выступал, катался по провинции. Когда интерес к творчеству Энтони упал совсем до нуля, он сменил деятельность.
Володя включил кофемашину.
– Можешь с ним поговорить?
– Конечно, прямо сейчас попрошу о встрече.
Я схватила свой телефон, и тут он отчаянно зазвенел.
– Лампа! – закричала Киса. – Здесь так здорово! Намного лучше, чем в Москве!
– Рада, что тебе понравилось, – ответила я.
– Познакомилась с Маргаритой, она живет неподалеку, у нее три кота. Нам тоже они нужны. Срочно!
– В доме есть Фира и Муся, – охладила я пыл Кисы. – У твоей новой приятельницы – кошки, у нас – собаки.
– А вот и нет! – вопила Арина. – У них еще четыре мопса! И котики! А у нас только два мопса! И больше никого!
– Можем завести рыбок, – предложила я.
И услышала:
– Лампа!!! Они не умеют разговаривать.
– Кошки тоже молчат, – парировала я.
– Василевс у тети Оли болтает постоянно, – возразила Киса.
И это правда. Котенок, которого приголубила Ляля, вырос в роскошного кота с серо-белой шерсткой. Вася очень ласковый, ни разу никого не оцарапал, любит, когда его берут на руки, всегда при этом громко исполняет кошачьи арии. Не кот, а подарок судьбы. Василий весьма разговорчив. Если вы у него спросите: «Дорогой, как дела?» – то услышите в ответ длинную арию из «мяу-мяу-мр-р-р». И вот удивление – у вас возникнет уверенность, что Василий честно рассказал о том, что сейчас происходит в его жизни, и все события у него только радостные.