Готамерон. Том I. Весна знамений
Шрифт:
– На кой черт тогда потащились в чащу? – спросил Ренвик, придерживая сползавший с плеча арбалет.
– Хороший кузнец ушел от Роберта полгода назад, – отозвался Арвин. – Теперь в долине всем заправляет его сын. Жадный ублюдок в первый же месяц выгнал половину подёнщиков. Сейчас созывает наемников. Если так и дальше пойдет, нас начнут копьями встречать.
– Мне все равно, кого он набирает. Это проблема губернатора и капитана. Наше дело – сражаться.
– Посмотрю я на тебя, когда встретишься в бою с ветераном.
Ренвик сдавленно рассмеялся, ударив лопоухого стража кулаком
– П-ф-ф! Ты еще малёк, Иверинг. Мне в Пайнруте давали кирку, факел, а потом швыряли в шахту, кишащую покопами. Я тогда просто шел и добывал риклий.
– И что? Ты теперь герой?
– Нет, но ветеранов на каторге тоже хватало, и половина из них выползала на поверхность с тяжелыми штанами.
Над головами, хлопая крыльями, пронесся филин. Бунт с тревогой посмотрел назад. Опушка и алое пламя заката исчезли. Теперь вокруг был только сумрак, и глубже в лесу он только крепчал.
– Вульфгард тоже ветеран, – заметил Иверинг. – Надеюсь, наш боевой капитан поумнеет, и перестанет рисковать людьми впустую.
Ренвик замотал головой.
– Мы здесь по приказу Мариуса. Вульфгард был против. Я думаю, он вовремя вернулся домой. За четыре года сделал больше, чем Катлер за десять лет.
– Вульфгард слишком долго воевал в песках и плохо знает наши порядки, – ответил Арвин, погладив ожог на правой щеке. – Готфорд нельзя превратить в крепость. Катлер понимал, где кончается его власть, и в чужой карман не лез…
Бунт слушал вполуха. Он давно заметил, что Арвин постоянно теребит ожог, когда вспоминает предыдущего капитана; и было из-за чего. Четыре года назад этот самый Катлер спас его и еще нескольких стражей из огня. Пламя в ту ночь охватило бараки и сгубило нескольких человек. Капитан тогда вынес на плечах задыхавшихся подчиненных и сам обгорел как печеное яблоко, но вместо благодарности был снят с должности. Бунту это всегда казалось дикостью. Не слишком-то барон Мариус ценил своих людей, если разбрасывался подобными героями.
– Тише! Видите? Впереди свет, – шепотом произнес Арвин, указав на заросли.
Ополченцы в недоумении поглядели туда. Бунт сощурился, не сразу различив какое-то свечение. Кроме вековых лиственниц в этой части леса было множество кустов.
– Как ты понял, куда идти? – прошептал он, искоса поглядывая на друга.
– Они оставили след. – Сержант указал на примятые ростки папоротника.
Ренвик снял с плеча арбалет и вложил болт в желоб.
– Убери оружие, дурак, – прошептал Арвин, забирая снаряд. – Нападение на рыцаря – прямой путь на виселицу. Мы говорить идем, а не драться.
– Может быть, это и не они вовсе, а охотники, – заметил Иверинг.
Бывший каторжник поворчал, но тетиву спускать не стал. Они направились к месту стоянки. Бунт шел последним, держась за нож, который неплохо научился метать.
Подминая папоротники, они погрузились в заросли. Арвин приказал не шуметь, но шелест все равно выдавал их присутствие. Тем не менее, за это время на них никто не напал и даже не окрикнул.
Выйдя на поляну, окруженную упавшими деревьями, они стали свидетелями жуткой сцены. В центре горел костер. Рядом застыли две фигуры. Рыцарь стоял на коленях,
– Уходим, – одними губами произнес Арвин.
Возражать никто не стал. Даже туповатый Ренвик все понял, едва увидел наполненную кровью мензурку. Рыцарь быстро поднялся и позвал кого-то еще, но человек в мантии предостерегающе положил руку ему на плечо. Бунт к тому моменту ретировался в заросли, успев расслышать, как тот произнес:
– Ждите меня здесь.
Преодолев стену кустов, они бросились прочь. Ренвик стал бранить сержанта. Арвин же в ответ бормотал что-то о долге.
– Что это значит? Что они там делали? Ренвик? Арвин? Что он сказал? – задыхаясь, тараторил Иверинг.
– Он идет за нами, – выпалил Бунт, вынимая нож.
– Кто? Этот старик?
Страж чуть не упал, споткнувшись об корягу. Губы молодого ополченца скривились, как у испуганного ребенка. Он один до сих пор не понял, с кем они столкнулись, но по лицам товарищей догадывался, что за этим последует.
– Нисмасс милосердный! Вот теперь мы покойники, – прорычал Ренвик, злобно зыркнув на сержанта.
В лицо им ударил ледяной ветер. Это было так неожиданно, что Ренвик едва не задохнулся. В лесу стало еще темнее. Зашуршала листва. Бунт поднял руку собираясь метнуть лезвие, но навстречу им никто не вышел. Между тем в чаще началось непонятное брожение. Папоротники затрепетали. Затрещали ветви деревьев. Казалось, что со всех сторон к ним сходятся десятки врагов.
– Все в круг! – скомандовал Арвин, вынимая меч из ножен.
Ополченцы подчинились. Им следовало сейчас же разбежаться в стороны. Какими бы силами не обладал незнакомец, ему бы не удалось настичь всех сразу. Слишком поздно Бунт это понял. Сорваться с места ему не позволила высохшая конечность. Нечто похожее на скрученную ветку поднялось из травы и вцепилось в сапог. Иверинг стал слепо бить клинком по земле. Ренвик взревел, словно раненный тролль.
Они погрузились по пояс в землю, теперь напоминавшую водянистый песок; и в этой массе их поджидали новые руки. Конечности лезли им в рот, рвали одежду и трепали за волосы. Бунт почувствовал на горле чьи-то пальцы. В ужасе глядя по сторонам, он успел заметить лицо Арвина, в тот момент, когда костлявая длань срывала с его шеи амулет. Опаленный страж почти не сопротивлялся. Бунт догадался, что приятель винит себя в их смерти и это, черт побери, была правда. Дурак до конца выполнял долг, а заплатили они все.
Погрузившись в землю до подбородка, он почувствовал на устах вкус сырой земли. В глаза полезли травы и мох. Нетрудно было догадаться, каким образом чародей решил от них избавиться. Земля умела хранить секреты, и редко пускала живых людей в свои недра.
Сделав глубокий вдох, Бунт погрузился в нее словно в пучину моря. Нечто вцепилось ему в руку и едва ее не вырвало. Его поволокли куда-то во тьму, еще глубже, и в этой тьме не было ничего, кроме могильной тишины.