Призывной возраст был установлен в двенадцать лет. Представьте себе эти полки гуннов, укомплектованные мальчиками возраста от пятиклассников, пионеров советских времён. Первой встретила гуннов Хервёр на авангардной заставе. Это была не та, первая Хервёр, которая добыла у мёртвых Тюрвинг, а сестра Ангантюра, то есть внучка первой,
названная в честь бабушки и унаследовавшая её тягу к сражениям. Но вернуться к рукоделию, как бабушка, Хервёр Вторая не успела. Она погибла на заставе, в первом бою с гуннами.
Вскоре на Дунхейде встретились основные войска готов и гуннов. Поначалу гуннов было около тридцати тысяч, а готов вдвое меньше. Но к готам постоянно подходили подкрепления, а у гуннов мобилизационный резерв был полностью истощён. Сражение длилось восемь дней. В финале готы победили гуннов и убили всех, кому не удалось бежать. Поля были завалены телами гуннских детей-воинов, а реки запружены от крови. В предпоследней части саги приводится генеалогия последующих готских королей. Похоже, почти вся выдуманная или сфабрикованная. В последней, шестнадцатой, части шведы то принимают, то отвергают, то опять принимают христианство.
Береги своих дочерей и сам будь здоров.
12
Приветствую тебя! Ты просишь рассказать, как разгоралась моя любовь к готам и откуда есть пошли мои готские штудии, если, как тебе известно, я по первой своей специальности востоковед и санскритолог. Охотно тебе расскажу.
Если помнишь, я жил в Испании. Это было летом 20… года. Мы всей семьёй поселились в маленьком городке Торрокс на Коста-дель-Соль. Как-то так само собой получилось. Знакомые сообщили, что сдаётся на лето большая квартира, цена была сходная, курсы европейской валюты тогда стояли по отношению к нашему рублю весьма нам благоприятные, и мы поехали: обе мои дочери, жена, родственники жены. Море было видно с широкой
террасы. Со второй террасы были видны горы. Мне больше нравилось смотреть на горы: четверть века прошло, как я живу в болоте и на равнинах, и всё мне нравится, всё хорошо, но не хватает того, чтобы в окоёме блистала снегами изломанная линия горизонта. Курортная наша программа состояла в том, что каждый день мы спускались версту или полторы к городским пляжам и принимали солнечные и морские ванны. По культурной части мы вечерами ходили в старую часть городка, пуэбло, где гуляли или сидели в ресторанах. Кроме того, мы с женой, как самые непоседливые и неугомонные, совершали с познавательными целями экспедиции в Малагу, Кордову, Севилью. Моя жена позже говорила, что это лето стало самым счастливым временем в её жизни: все были живы, относительно здоровы, наша малышка училась говорить и ходить, жизнь с утра и до ночи была размеренна, проста и понятна, а временами – разнообразна и увлекательна. Она понимала, что это какой-то подарок судьбы, тихий рай между ненастными бурями, что такое время не может быть долгим, но тем оно драгоценней. Я не скажу, что был как-то особенно счастлив или несчастлив. Мне нравились горы на горизонте. Мне не нравился шум машин, не стихавший даже ночами: всё время кто-то куда-то пытался пробраться по узким кривым дорогам Торрокса. Я завтракал и пил вечерний мятный чай на третьей маленькой террасе, у кухни, со старшей дочерью. Ходил к морю, купался в бассейне, играл в теннис с женой (она выигрывала), как мальчишка лазил в чужой сад за улетевшими теннисными мячиками (приносил вдвое больше мячей, чем мы забросили; некоторые мячи, похоже, пролежали многие месяцы под манговыми деревьями). И конечно, читал. Просто так жить я не умею. Вот тогда я и добрался до Исидора Севильского с его «Историей готов».