Говори со мной по-итальянски
Шрифт:
Я прошу Маркуса и Дейла остановиться, но они даже не отмахиваются от меня, просто не обращают внимания. Понимаю, что не смогу увести их просто так: мне нужно что-то придумать. В моей голове путаются мысли, создаются мертвые петли из безумных, ни к чему не приводящих, раздумий и идей. Но когда я, наконец, встаю на ноги и больше практически не ощущаю боли между ними, то ясно осознаю, что нужно делать. В ту же секунду Маркус оголяет бедра девушки, а Дейл целует ее крепко в губы, пока она мычит ему в рот и силится оттолкнуть ребят.
Бесполезно. Все бесполезно. Все происходит очень быстро: девчонка отводит левую ногу назад, как только пальцы Маркуса заменяют пальцы
Кровь тут же течет по ноге вниз, но парни даже не собираются останавливаться. Я не обладаю огромной мышечной массой, в отличие от Маркуса. Мне не тягаться с ним. Но я, полностью придя в себя, хватаю Дейла за воротник его футболки; ору ему прямо в лицо, тем самым привлекая внимание Марка.
– Посмотри на нее! – говорю я, указывая на нашу жертву, полностью зареванную и несчастную. – Она же просто свинка с пухлыми щечками! Жирный ребенок! – в моем голосе появляются истеричные нотки, которых мне никак не скрыть.
Дьявол подери, я даже не стараюсь. Поймав взгляд Маркуса, чтобы спасти эту дуру, что осталась одна в такую ночь, я спрашиваю у него на полном серьезе:
– Ты просто пьян, придурок. Ты действительно хочешь трахать это отродье?! Давай вернемся в Лондон, и сможешь иметь любую нормальную телку, – давлю на друга я.
Он моргает, глядя то на нее, то на меня. Дейл уже рядом со мной, и когда он снова тянется к той, что ударила его, я притягиваю его к себе снова. Во второй раз, и теперь плотнее.
– Взгляни на нее, – я впускаю в свой голос гадливость и брезгливость. – Нам не нужна ни она, ни эта тупая страна с этой жуткой консервативностью! Давай взбунтуемся, но не так.
Потом я шепчу в ухо Дейлу, желая привести его чувство:
– Мы не такие, дебил. Ты что творишь?
Повернувшись к Маркусу, который уже не держит итальянку, я добавляю:
– Пойдем отсюда. Я не хочу смотреть на уродину, – затем киваю на окровавленную ногу (черт, девчонке нужен врач!), – которая еще и истекает кровью.
Дейл, отшатываясь, пытается пошутить:
– Мы случайно не лишили девственности свинку?
Марк, отбегая и салютуя подростку, словно все нормально, хохочет вместе с блондином. Какой это ужас. Нам нужно скорее уйти и скрыться, потому что все вышло из-под нашего контроля. Я не думал, что все дойдет до такого.
Ребята продолжают кричать ей гадости, я принимаю их игру, делаю так же, чтобы не выделяться, но я не хочу этого. Не хочу. Среди нас троих из моего организма алкоголь уже выветрился. Вот в чем дело.
Дьявол. Она даже не могла пошевелиться. Я видел, как она закрыла руками лицо и рыдала. Я надеюсь, она уже предприняла попытку, чтобы вытащить гвоздь из бедра. Когда мы ловим такси, а парни не прекращают ржать, я спрашиваю у себя: стоит ли вызвать скорую? Но откуда мне знать, что девчонка уже не ушла куда-то? Откуда мне знать, что она осталась там? Скорее всего, и это наиболее логичный исход, – девушка, хромая, ушла домой, прежде вытащив железо из себя.
Проклятье. Какой же я урод. Это я все начал. Это я виноват.
Только я.
Добро со злом природой смешаны,
как тьма ночей со светом дней;
чем больше ангельского в женщине,
тем гуще дьявольское в ней.
Глава 1
Ева
Прежде
– Блондинка с нижнего этажа подмигнула мне, – хвастливо говорит мой полноватый папа среднего роста с редкими прядями на его округлой голове.
Я улыбаюсь, разбирая посуду, аккуратно выставляя ее на полки кухонного шкафа.
– Собираешься дать ей шанс?
Папа быстро взмахивает рукой.
– Она не в моем вкусе.
Но мне, разумеется, известно, что он без ума от блондинок. Просто моя мать была такой же – белокурым ангелом с голубыми глазами, и он обожал ее. А она сбежала со своим любовником, когда мне было двенадцать. Прихватила все деньги, что вместе с отцом копила на дом – наш дом. Собственный.
В итоге теперь папа делает вид, что его не привлекают белоснежная кожа, синий океан глаз и волосы цвета пшеничных полей. Я с этим мирюсь. Папа все еще не отпустил прошлое. Мы пробыли в Триесте, где он сутками не появлялся дома, чтобы тщательно следить за строительным процессом гипермаркетов, заводов, фабрик, достаточно долгое время. Но из сердца Рим вырвать не смог, как и красивую ирландку – мою мать, – с которой когда-то познакомился здесь, в Вечном городе.
Я не хотела возвращаться, но отец настоял, что я должна получить образование в том же университете, который окончил его брат. Сейчас дядя Джорджио проживает в Париже, имеет огромный особняк, прислугу и больше десяти автомобилей. Папа хочет для меня такой же жизни, не понимая, что переводчик во мне просто мечтает реализоваться. Единственным моим желанием было – не уезжать из Триеста. Но, закончив там успешно старшую школу, я, не без помощи дяди, сумела поступить в тот самый университет, дистанционная программа которого позволяла мне учиться онлайн и даже общаться с другими студентами на форуме официального сайта. Я познакомилась с отличными девушками и забавным ровесником, Диего. Была наслышана о студенческих вечеринках, пикниках, совместных уик-эндах. И, в конце концов, когда настало время возвращаться и покупать свое жилье, с отцом я уже не спорила. Ничего о том, что произошло пять лет назад на вечеринке у костра, я ему не рассказывала. Да и зачем моему чудесному, измученному жизнью папе лишние переживания? Я слишком его люблю, чтобы обрекать на стенания. У меня нет никого ближе, чем он.
Больше нет.
И я счастлива, что ему радостно от новости моего перевода на очное отделение. Второй курс я начну, как самая обычная девушка двадцати лет, которая довела себя до истощения пару лет назад и взялась недавно за голову: совмещение правильного питания и физических нагрузок – лучшее средство от уродов, которые больше не посмеют назвать меня некрасивой и толстой.
Я встряхнула головой, отбрасывая печальные мысли из моего прошлого. Да, я вернулась в Рим, но это не значит, что событие пятилетней давности сможет меня подкосить. Те придурки забыли уже обо мне, они учатся в своих престижных колледжах, ездят на шикарных машинах, трахают… красивых девушек… и даже не вспоминают про свой давний грех. Вот и отлично. Я не собираюсь думать об этом, не собираюсь портить себе жизнь. Все закончилось. Унижения и слезы остались позади. Просто моя сентиментальная натура никак не может отпустить то, что было. Итальянка во мне значительно превышает ирландскую часть, подаренную матерью.