Говорящие с...
Шрифт:
– Это немало, - уважительно сказала Шталь.
– Погуляла еще по городу, зашла к знакомой, а потом - прихожу домой, а там Ленька, и все в цветах, и стол накрытый со свечами, и вообще кругом сплошной романтизм, стремительно переходящий в...
– Соня вздохнула.
– Ох, как вспомню... В общем, семь месяцев - как в сказке! Все было, как тогда, когда мы только познакомились.
– Ты продержалась семь месяцев?!
– Да, представляешь?! Не то, чтобы дело было в этом дурацком договоре, просто, наверное, все было действительно здорово. Конечно, были всякие мыслишки, да и флиртовала, разумеется, - это не оговаривалось, да и камень
– Эша понимающе кивнула.
– Ничего определенного не было, просто по пьяни... А на следующий день я вернулась домой и... все кончилось. Как будто фильм выключили. Ленька пришел с работы таким же, каким был семь месяцев назад... нет, намного хуже. Не негодующим обманутым мужем, нет, Эша, он ничего не знал, я в этом уверена и сейчас. Он смотрел на меня хуже, чем на постороннюю, хуже, чем на мебель, и в его взгляде было даже что-то брезгливое. Он сказал, что мы идем к адвокату завтра же. И он ничего не пожелал объяснить. Только и сделал для меня, что купил ту сарайку, в которой я сейчас живу, и выставил из своего дома. Забрал все подарки. Забрал машину. И даже со мной не попрощался. Вот и все!
– Соня откинулась на спинку кресла, жадно докуривая сигарету до фильтра. Эша некоторое время молча смотрела на нее.
– И ты думаешь, что в этом виноват камень?
– Я это знаю, - просто ответила подруга.
– Ведь все произошло именно так. Я нарушила договор, и он меня наказал. Он не мог придумать ничего хуже, чем отобрать то, что сам мне дал.
– Почему ты так уверена?! Этому могут быть тысячи других причин. Это вообще может быть связано со своеобразием психики твоего мужа! На вид он был симпатяга, но это ничего не значит. И как часто бывает, что все вдруг просто проходит.
– Нет, - мрачно произнесла Соня.
– Не в этом случае. Можешь не верить, но я-то знаю... А кольцо я выбросила. Бирюза в нем стала такой... мерзкой. Она не потускнела, не изменила цвет, она осталась такой же, как была, но что-то в ней казалось теперь таким отвратительным. Казалось... мертвым. Я не могла держать ее дома, а дарить кому-то мертвый камень... Зашвырнула кольцо в Волгу с моста. Надеюсь, никто его не найдет.
– Возможно, это были лишь твои личные ассоциации, - пробормотала Шталь - не без укоризны, ибо ей уже страшно хотелось взглянуть на кольцо, не терпящее супружеских измен.
– Ты видела еще раз ту женщину?
– Да, я зашла к ней через неделю. Не предъявлять претензии, потому что не за что было. Просто хотела узнать...
– Соня сглотнула, - теперь так будет всегда?
– И что она сказала?
– Сказала, что как только я найду себе другого мужчину, мои отношения с ним будут зависеть только от меня. Но Ленька никогда не вернется. Я обманула камень, и она не может дать мне другой талисман. Ни один из камней больше мне не поверит. Разумеется, я могу носить любые украшения с любыми камнями - они мне не повредят, но это будут просто камни. Больше я ее не видела, но знаю, что она все еще в городе - то от одной про нее услышу, то от другой - к ней ходят, в основном, женщины. И я не понимаю, какой резон ей портить мое ожерелье?
– Может, ты слишком
Соня отрицательно покачала головой.
– Рекомендовала несколько раз - еще когда камень действовал, но она и сама была не против этого. Потом я, конечно, перестала.
– Соня, а те люди, о которых мы говорили, - Эша развернулась, привалившись плечом к дверце.
– У которых начались неприятности. Кто-нибудь из них был у нее?
– Я не знаю. И можешь не пытаться их расспрашивать - они никогда тебе не скажут, - Соня криво улыбнулась.
– Я рассказала тебе, потому что мы дружили, потому что ты догадалась про ожерелье и потому что ты нудная... Из них тебе ничего не вытащить. Потому что если дело в их камнях, то это значит, что они что-то сделали. Бог его знает, под чем они могли подписаться!
– Но кому-нибудь из них ты давала рекомендации?
– Честно говоря, я не помню. Мужикам точно нет.
– Ну хорошо, а та твоя знакомая, что тебя к ней направила, - Шталь с трудом подавила желание нетерпеливо запрыгать на сиденье.
– Она-то ведь наверняка у нее была! Может, она может сказать...
– Не может, - сухо перебила ее Соня и сгорбилась.
– Анька уж полгода как в аварии разбилась. Вместе с мужем, - Эша приоткрыла рот, и Соня тотчас же упреждающе вздернула указательный палец.
– Это ничего не значит, Шталь. Совершенно ничего. Потому что нельзя абсолютно все сваливать на испортившиеся талисманы.
– Поэтому ты выскочила из дома ночью с ножом в сумке?
– спросила Эша с самым невинным видом, все еще чувствуя холод где-то под сердцем. Соня моментально опять рассвирепела.
– Я хотела узнать, на кой черт ей портить мне ожерелье?! Я с ней не договаривалась, и она не имеет права такое делать! Даже бесплатно! А если вдруг гроза?! Как подумаю, что могло бы случиться, так мне дурно становится! Нет, я намерена узнать...
– Сделай это чуть позже, - попросила Эша.
– Ты мне можешь показать, где та ювелирная лавочка?
– Да хоть сейчас! Только... Шталь, а зачем тебе это вообще надо?
– Интервью взять.
– Она ничего тебе не скажет.
– Ну, это как спросить...
– Эша, - голос Сони зазвучал издевательски, - ты что - стала одной из тех, кто пишет в газетах всякие глупости про полтергейст и прочее?!
– Разве твой камень - глупости?
– Это совсем другое, - заявила Соня почти по детски. Эша озадаченно посмотрела на нее, с трудом удержав усталый зевок.
– М-да, Софи... Знаешь, я теперь даже себя какой-то ущербной чувствую - ты ведь, получается, практически сделала за меня всю работу.
Ностальгическая грусть и упрямство мгновенно исчезли из глаз подруги, сменившись деловитой заинтересованностью.
– Тогда мне полагаются проценты.
* * *
– Вы же понимаете, что я не могу полагаться исключительно на ее рассказ, - озадаченно сказала Эша, не понимая, почему наниматель так упорствует.
– Мне нужно проверить самой.
– Нет - и еще раз нет!
– рявкнула трубка.
– Эша, я категорически - слышите?
– категорически запрещаю вам идти на прямой контакт! Соберите сведения. Пришлите фотографии.
– Олег Георгиевич, - процедила Шталь, - вы же прочли отчет?
– Да, - Ейщаров помолчал, потом добавил - очевидно, исключительно из вредности.
– Он был написан на редкость безграмотно.
– Потому что я писала его в полусне! Случай вам подходит?