Говорящие с...
Шрифт:
– Да, именно за мое везение вы меня и нанимали, - Эша пригорюнилась.
– Может статься, перегорело везение. От столь злонамеренного использования.
– Я в это не верю, - решительно сказал Ейщаров.
– И, Эша, знаете что?
– Что?
– Идите работайте!
И пустота в трубке - вот так, как всегда, даже не попрощался! И что у вас за манеры, Олег Георгиевич? А в кабинете-то тогда вы были так вежливы, так предупредительны, руку подавали... Конечно, вам нужно было завлечь маленькую Эшу Шталь. И вам это удалось, черт возьми! Жаль, что вы не подарили мне на память свою фотографию, чтоб я могла на нее плевать или бросать в нее дротики! Я за ваши замечательные вещи, можно сказать, жизнью рискую... почти. Ну, душевным
От всех этих переживаний у нее засосало в желудке, и Эша только сейчас осознала, что довольно давно ничего не ела. Спрятав телефон, она сердито встала, исхитрилась дать пинка одному из особо толстых голубей, и быстро пошла через парк. Сумерки еще не начали густеть, прохожих было довольно много, и смотреть на них было очень утомительно, потому что в первую очередь бросались в глаза не лица, а вещи. Люди шли в вещах и по вещам, блеск украшений на женщинах теперь настораживал, и Эша машинально пыталась опознать камни в этих украшениях
поговорить с ними?
эй, вы кто? вы хорошо себя ведете?
Хризолит, покачивавшийся в вырезе ее куртки, ощущался довольно добродушно - вероятно, сегодня у него было хорошее настроение. Так мог бы ощущаться человек, беззаботно насвистывающий какой-нибудь веселый мотивчик. Совсем рядом, чуть не задев ее плечом, прошла женщина, и Шталь, бросив взгляд на ее руку, усмехнулась - на пальцах женщины происходила страшная ругань, если это так можно было назвать. Если дамочка и дальше будет носить на одной руке, да еще и на соседних пальцах столь сварливое аметистовое кольцо и не менее сварливый перстенек с опалом, которые терпеть не могли друг друга, добра не будет. Вещи самые обычные, просто очень старые и...
Господи это когда-нибудь закончится?! Спросить совета у Ейщарова? Мол, Олег Георгиевич, а ваши чародеи, часом, не заразные, потому что я слышу некоторые камни и холодильники. Это пройдет или мне посетить терапевта? Да-а, она спросит, и Ейщаров по окончании поисков живенько присовокупит ее к своей коллекции! Вот где носит нужных ей людей?! Где они окопались?! Ей нужно срочно их встретить! Ну, хотя бы одного, так его и эдак!
Но, если говорить откровенно, сейчас срочно встретить хотелось не нужных людей, а тарелку жареной картошки с телятиной под грибным соусом и к ним бокал хорошего светлого. Философски вздохнув, Шталь решила отдаться на волю волн и торопливо зашагала к выходу из парка.
Воля волн вывела Эшу на одну из главных дальнеозерских улиц. Она миновала несколько кафешек и баров и, наконец, остановилась перед одним со смешным названием "Чуланчик". Если говорить откровенно, Эша предпочла бы поесть в гостиничном ресторанчике - после Костромы кафе ее настораживали, но есть хотелось сильно. Возможно, это было лишь естественной потребностью организма, а возможно, и пресловутым первым звеном в цепочке случайностей... ну да ладно, нельзя же постоянно об этом думать! Когда хочешь есть, то надо это делать!
Взбежав по лестнице, Эша в дверях столкнулась с немолодой женщиной, бешено сверкавшей глазами, словно она стала жертвой на редкость непристойной шутки. Женщина свирепо двинула ее плечом и, не извинившись, простучала каблуками по ступенькам и замахала проезжающим машинам. Недовольно покосившись ей вслед, Эша шагнула в полутемный зал, и за ее спиной мелодично звякнул колокольчик. Зал был небольшим, а из-за заполнявших его полок и полочек, уставленных разнообразными старинными и полустаринными вещами казался еще меньше. На столешницах стояли стилизованные под керосинки светильники, и в целом кафе выглядело простенько, но довольно уютно. Паутины, прилагавшейся к любому чуланчику, здесь не наблюдалось, зато посетителей было много и пустовал лишь один столик. К нему Эша и подошла, отметив, что часть посетителей немедленно уставилась на нее - причем не как на очаровательную шатенку в очень идущей ей
Поджав губы, она выдвинула один из стульев, бросила сумочку на соседний и села.
И оказалась на полу.
Падение было стремительным и легким, Эша нисколько не ударилась и сразу же вскочила. Вокруг затанцевали невесомые смешки, а официант, обернувшийся на звук ее убытия под стол, закричал на весь зал:
– Ой-ой, девушка, вы сядьте на другой, этот сломан, извините, я его сейчас уберу!
Шталь, сердито отряхиваясь, внимательно посмотрела на стул. Это был обычный недорогой стул, каких полным-полно в обычных недорогих барах - черный, металлический, с круглым сиденьем, обтянутым чуть вытертой тканью, разрисованной лилиями. И он не казался сломанным. Под ней не провалилось сиденье, у него не отвалилась ножка, он не накренился в какую-либо сторону. И все же Эша каким-то образом съехала с него, словно с отполированной детской горки. Возможно, стул, все-таки, был сломан. Так Эша тогда думала и про табуретку, попавшуюся ей на кухне квартирки, в которой она останавливалась в Буе. Хоть одетым, хоть голым на табуретке можно было сидеть совершенно спокойно. Но по неизвестной причине относительно новая табуретка с витыми ножками не выносила полупопий в нижнем белье. И человеку, имевшему неосторожность усесться на нее в трусах, немедленно начинало казаться, что он сидит не на табуретке, а на комнатной батарее, уложенной горизонтально - ее поверхность непонятным образом становилась неудобно-ребристой. А вот снял трусы или наоборот - надел штаны - сиди с комфортом! Потом она, конечно, посмеялась, но вначале Эше было совсем не смешно. Потому что Эша заскочила на кухоньку как раз-таки в нижнем белье. И Эша плюхнулась на табуретку с размаху. И синяки у Эши, между прочим, еще не сошли.
Наклонившись и не обращая внимания на смешки, Шталь тщательно прощупала сиденье. Оно не было скользким и держалось как влитое. Она покачала стул - он стоял надежно и не шатался. Она обошла вокруг него, после чего резко сказала официанту, уже подскочившему к стулу и тянувшему к нему руку:
– Стоп!
Тот застыл, словно на него наставили ружье, и произнес:
– А?
Отвернувшись от него, Эша осторожно снова опустилась на стул, накрепко вцепившись в сиденье с обеих сторон, в тот же момент ее пальцы заскользили, словно стул был смазан маслом, и она вновь оказалась на полу.
– Хм, - глубокомысленно сказала Шталь, поднимаясь и снова отряхивая брюки. Официант слегка округлил глаза, и одна его рука потянулась к затылку. Эша покачала стул, потом опять села, применив перед этим мысленную просьбу-нытье, некогда сработавшую с одним из ейщаровских кресел.
И оказалась на полу.
Официант превратился в статую, символизирующую крайнюю степень озадаченности. Из-за соседнего столика громко спросили:
– Девушка, вы мазохистка?
Проигнорировав реплику, Шталь еще раз осмотрела стул, после чего осведомилась:
– Сколько человек упало с него до меня?
– Я ж сказал вам - стул сломан, убрать забыли, - ответил официант, отмирая.
– И давно это происходит?
– Я ж сказал вам не садиться, что это вы вообще делаете?
– Так, ясно, - Эша взяла сумочку.
– Сделайте любезность - сядьте на него.
– Это еще зачем?
– подозрительно спросил официант.