Говорящий член

Херринг Ричард Кит

Как добавить 2,5 метра к вашему пенису без хирургического вмешательства.

Но даже если принять правду — в том смысле, что наш герой всё-таки ближе к общепринятой норме брючных секций универмагов (хотя на брюки ему. похоже, в высшей степени плевать), — Белый великан становится лишь ещё более подходящей эмблемой для проекта «Член Лтд.». Ещё более реалистичной и гораздо менее устрашающей фигурой (во всем, кроме угла наклона своего «висюна»), преподающей всем нам важный жизненный урок: «Дело вовсе не в размере дубинки, детка. Дело в том, как ты с нею управляешься».

Как бы там ни было, дело, по-моему, вовсе не в том, насколько большой у него аппарат

и когда точно он появился. Гораздо важнее то, что вот уже минимум 350 лет (а возможно, и все 2000) жители маленького городка в графстве Дорсетшир делают всё от них зависящее, чтобы трава была не слишком высокой и не скрывала ни саму фигуру, ни её боекомплект. Чтобы их «Весёлый Зелёный Великан» мог встретить новую зарю своей растущей утренней красой.

Не ослабела и его половая потенция. Говорят, что женщины, надеющиеся зачать ребёнка, должны провести ночь, лежа на этом холме (предпочтительно внутри границ самого фаллоса). А чтобы ускорить процесс, рекомендуется прихватить с собой любимого и заняться делом тут же на месте. Неудивительно, что у Дикаря постоянный столбняк — если учесть, что прямо на его колбасе каждую ночь происходит такая горячая тусня.

«Да воздастся хвала пенису его!»

Древние Греция и Рим

Именно древним грекам судьбой было уготовано вознести пенис на небывалую высоту. Прежние культуры продолжали почитать женскую плодовитость наравне с мужской. Но греки возвели мужское превосходство в такой абсолют, что женская роль в воспроизводстве потомства оказалась сведённой к статусу мешка с удобрениями, в который мужчина бросает своё семя, греки полагали, что семя это представляет собой миниатюрного человечка, которого в буквальном смысле слова втыкают в борозду, где он и растёт как какое-нибудь растение. Так, Аристотель уподоблял мужчину плотнику, создающему ребёнка из куска дерева, коим и была женщина. При этом он добавлял: «Тело выходит из женщины, но душа — из мужчины». Держу пари, что греческие дамы были без ума от такой позиции. И мне интересно, результатом чего же всё-таки была гомосексуальность, так широко распространённая в древнегреческом обществе: добровольного выбора или вынужденной необходимости?

За почти 10000 лет мировосприятие человечества радикально перекосилось: от убеждённости в абсолютном главенстве женщины в создании новой жизни к «факту», заявляющему о стопроцентном авторстве мужчины. Подобные идеи неизбежно влияли на социальный статус женщины и, как вы сами в дальнейшем убедитесь, считались (как это ни прискорбно) общепринятыми вплоть до середины девятнадцатого века.

Конечно же, ни греки, ни римляне нисколько не боялись и не стыдились почитать «багровую флейту-пикколо». В обеих культурах существовал такой бог, как Приап, — хотя римляне воспринимали его с несколько большим энтузиазмом.

Малорослый, с безобразным лицом и уродливым тельцем, он, тем не менее, обладал таким огромным членом, который с трудом умещался в садовую тачку!

Видимо, поэтому его и сделали богом садов и полей. Статуи Приапа, щеголяющего своим чудовищным торчилой, устанавливались в римских садах, дабы отпугнуть воров. (Я живо представляю себе эдакую порноверсию Ворзеля Гаммиджа (Огородное пугало со сменными головами (для размышлений или, например, для еды), персонаж детской телепередачи, поставленной по мотивам книг английской писательницы Барбары Юфан Тодд (1890–1976). — Примеч. перев.), но только сменная часть в этом случае — вовсе не голова.) Как правило, они сопровождались предостережениями в стихах. В своей восхитительно непристойной книге «История нараспашку» Ричард Закс цитирует одно из таких произведений:

Коль снедаем ты, путник, желаньем Отведать растущих здесь фиг И простер свою длань, Собираясь свершить воровство. Подними-ка свой взор на меня, Хорошенько сюда посмотри — И прикинь, каково это — высрать какашку Около пуда весом и больше двух футов длиной.

И хотя секс в психологии римлянина часто связывался с насилием и жестокостью, эрекция являлась также предвестником удовольствия. Будучи

людьми далёкими от непристойности, римляне, тем не менее, рисовали и вырезали эрегированные, набухшие члены на стенах своих вилл. Ничуть, кстати, не заботясь о том, что их могут увидеть дети. Подтверждение тому — многочисленные статуи и барельефы, дошедшие до нас благодаря вулканической пыли, поглотившей Помпею в 79 г.

А вот мой самый любимый пример. Вокруг изображения, способного украсить как первобытную пещеру, так и современный школьный класс, вырезаны такие слова: «Hic Habitat Felicitas» — «Здесь живёт счастье».

Просто фантастика!

Запомните, какая часть тела приносит счастье.

Итак, теперь нам ясно, что вплоть до сего исторического момента пенис почитался, как источник радости и счастья и вовсе не являлся предметом стыда. Так что же послужило причиной столь резкой перемены в его репутации и социальном статусе? Почему сегодня мы больше не воспеваем его так, как раньше?

Иудаизм

Первые семена перемен были посеяны иудеями в их суровых законах о сексе. Отцы-основатели иудаизма оказались ещё патриархальнее древних греков, и законы их относились к мужским гениталиям с самым глубочайшим почтением. По сути, половые органы мужчины считались настолько священными, что даже написание их истинного названия могло привлечь злых духов. Вот почему в Библии они упоминаются исключительно как «бедро» или «впадина бедра». Торжественные клятвы, к примеру, давали, положив руку на мошонку. Во Второзаконии мы читаем: «У кого раздавлены ятра или отрезан детородный член, тот не может войти в общество Господне» (что, вообще говоря, делает телесное повреждение ещё обиднее): а также что женщина, хватающая мужчину за причинное место, должна понести наказание и ей следует отсечь руку безо всякой пощады — даже если она всего лишь пыталась его защитить. Обрезание, разумеется, считалось повреждением, вполне приемлемым и даже необходимым и являлось наиболее наглядной демонстрацией взаимосвязи между пенисом и божественностью в образе мышления древнего иудея. (См. главу 4)

Господь благословил избранный народ, велев «плодиться и размножаться», и евреи восприняли завет Божий с подобающей серьёзностью. Главным назначением секса стало производство потомства, и все аспекты «секса ради секса» подвергались строжайшему осуждению. Мастурбация, гомосексуализм — да и вообще разбазаривание семени, куда бы то ни было, кроме влагалища, — были под жесточайшим запретом. В сущности, пенис обрёл такую святость, что любые старомодные празднества в его честь (и даже получение удовольствия с его помощью) считались нечестивыми. Высеченные на камне или вырезанные на дереве изображения также превратились в одно большое «нет-нет», и дни уличных шествий с 225-футовыми членами были сочтены. Для сохранения генеалогии скитавшихся иудеев были разработаны ещё более строгие нормы морали. Большинство из них, естественно, решалось за счёт женщин, которых, к примеру, предписывалось избегать во время менструации (что, на мой взгляд, свидетельствует об определённой степени мудрости древних иудеев). Патриархальный уклад стал незыблемым и к тому же подкреплялся религиозными заповедями.

Возможно, подобные законы имели вполне определённый смысл для вечно гонимого народа, желающего защитить свою генетическую индивидуальность. Но никто не предполагал, что их древние эдикты повлияют практически на всю планету. Как утверждает Сара Денинг, «эти суровые, непреклонные взгляды были позднее восприняты христианством и стали ключевым фактором враждебного отношения христиан к любым проявлениям сексуальности».

Христианство

Самому Иисусу особо нечего было сказать насчёт пениса. Кроме пропаганды моногамии (хотя при этом всё-таки отмечая, что побивать виновных в нарушении супружеской верности женщин камнями — это плохая идея), он больше практически ничего не говорил о сексе (Правда, Иисус всё же поощрял мужчин становиться «евнухами царства Божия». Печально, но были и такие, кто воспринял его метафорические (вероятно) слова буквально.). Зато те, кто в дальнейшем стал распространителем его идей, внедрили в сознание остальных мысль, будто половое влечение порочно, а пенис есть инструмент греха.