Говорящий ключ
Шрифт:
— В темноте не найдете.
— Найду, вон там в скале за кустами.
Девушка, захватив карабин и фонарик, скрылась в темноте. Свет костра настолько сгущал и без того темную ночь, что Николай Владимирович тотчас потерял ее из виду, как только она вышла за пределы освещенного костром места. Скоро она вернулась.
— Нашла, пойдемте туда!
Через минуту оба укрылись под нависшими плитами скалы. Дождь усилился, порывы ветра забрасывали мелкие брызги под неглубокое укрытие. Ника засветила электрический фонарик, направила его луч в отдаленный угол грота, где он, сужаясь, немного поднимался вверх. Здесь темнело узкое отверстие.
— Надо посмотреть, — решил геолог и, взяв у Нины фонарик, с трудом пролез в узкий вход.
Шагов через десять лазейка расширилась, и
Между тем погода разыгралась не на шутку. Небольшой дождь превратился в ливень, он вымочил оставленные у костра вещи.
— Придется ночевать в пещере, — сказал Николай Владимирович. — Забирайте вещи да идемте в эту нору.
В пещере было сухо и прохладно. В углу геолог постелил свой плащ, пол пещеры оказался песчаным. Геолог с удовольствием растянулся на нем, положив под голову рюкзак, Нина прикорнула рядом. Через несколько минут оба крепко спали, утомленные беспокойным днем.
А дождь все усиливался. Ночью Воробьев проснулся от сильного грохота. С отвесной стены падали камни. Выход из пещеры оказался закрытым.
Костер, оставленный Воробьевым и Ниной, не успел догореть, когда из темноты бесшумно появился человек с ружьем в руках и, с опасением осмотревшись, присел у огня. Если бы Воробьев выглянул в эту минуту из пещеры, он тотчас узнал бы Марченко. Старатель оброс курчавой бородкой, одежда его сильно истрепалась, лицо осунулось, стало похоже на профиль хищной птицы. Положив ружье, Марченко снял вещевой мешок, покопался в нем, достал какой-то продолговатый, туго набитый мешочек и полуметровый обрывок белого шнура. Минуты две он возился, соединяя шнур с мешочком. И без того угрюмое лицо его приняло злое выражение. Губы под щетинистыми усами шевелились, шепча слова угрозы по адресу геологов, добравшихся все же до Говорящего ключа.
Соединив мешочек со шнуром, старатель критически осмотрел их и решительно встал. Перекинул ружье через плечо стволом вниз, крадучись, направился к пещере. Шел осторожно, ни одна ветка не хрустнула под его ногами. Впрочем, если бы он даже не был так осторожен, все равно Воробьев и Нина не услышали бы его. Оба крепко спали, не подозревая об опасности, подстерегающей их. К тому же грот, где отдыхали геологи, находился так глубоко в горе, что звуки почти не проникали в него.
Марченко заглянул в темный лаз пещеры, напряженно прислушался. Немая тишина нарушалась лишь мерным шумом дождя. Огромная каменная глыба прикрыла старателя от дождя, тяжелой громадой нависая над входом в пещеру. Марченко вскарабкался по уступам скалы к основанию глыбы и долго шарил в темноте, нащупывая что-то. Наконец его рука попала в глубокую щель. Старатель осторожно выгреб из щели мелкие камешки. Дробно застучав, они посыпались вниз. Марченко, прильнув к скале, замер, слился с темными ее уступами. В пещере по-прежнему было тихо.
Через минуту, ловко спустившись вниз, Марченко черной тенью метнулся в сторону от пещеры. Под сводом, шипя и выбрасывая искры, тлел огонек, уходя все глубже в щель между глыбами базальта. Затем глухой звук взрыва заставил вздрогнуть землю. Своды пещеры тяжело осели, прочно закрыв узкий вход. Марченко, выйдя из укрытия, не таясь, подошел к беспорядочному нагромождению камней, постоял с минуту, прислушиваясь и злорадно усмехаясь, прочертил рукой в воздухе крест.
Исчезновение Воробьева и Нины встревожило всех участников экспедиции. Антип Титыч Юферов в сотый раз обдумывал, где искать Николая Владимировича и радистку. Разведчики бесполезно бродили по тайге, но никому из них не удалось даже наткнуться на какие-либо следы начальника экспедиции и его спутницы. Они словно канули в воду. Впрочем, следы были: полуободранная туша медведя на берегу ключа и залитые дождем остатки костра говорили о том, что Воробьев и Нина побывали здесь до последнего сильного дождя. Какое-то обстоятельство помешало Воробьеву снять с медведя шкуру. Юферов и Большаков никак не могли подумать, что Воробьев оставил медведя неосвежеванным просто из-за своего неумения
В полукилометре от впадения ключа берега реки суживались, с обеих сторон над водой высились отвесные скалы, образуя ущелье. Пройти здесь было нельзя. Кроме птиц да горных баранов, едва ли какое-нибудь живое существо могло удержаться на этих гладких скалах. Спуститься по реке без лодки тоже было невозможно. Стесненная скалами вода мчалась в ущелье с бешеной скоростью и даже издали были видны буруны, все время вскипающие на середине реки. Путь вниз по реке был отрезан. Оставалось искать вверх по ключу и в другие стороны, а также на противоположном берегу реки, куда можно было переправиться вброд немного выше устья ключа. Это направление Юферов поручил Большакову и Павлу Вавилову. Сам же, захватив Хакаты, отправился вверх по ключу, а Афанасия Муравьева послал на стан с приказанием погрузить имущество экспедиции на плот и сплавить вниз, к устью ключа. Юферов рассчитывал возобновить поиски Воробьева, когда все разведчики будут здесь.
Двигаясь вверх по ключу, мастер внимательно осматривал берега, надеясь найти какие-нибудь признаки пребывания Николая Владимировича и Нины. Как истый приискатель, он знал, что Воробьев не мог оставить ключ неисследованным и обязательно должен был пройти до его вершины. Так сделал бы он на месте Воробьева. На всякий случай он захватил с собой один из матерчатых мешочков, в которые Воробьев собирал образцы пород. Буровой мастер надеялся на нюх Хакаты, то и дело совал мешочек под нос собаке, заставляя ее искать следы. Но Хакаты виновато вилял хвостом, глядел на него и особенной активности не проявлял.
— Эх ты, а еще собака! — ворчал буровой мастер. — Какой же ты пес, коли искать не можешь. На, нюхай еще разок, — он снова доставал мешочек из кармана и совал его под нос Хакаты. Тот отскакивал, тряс головой, громко чихал. — Расчихался! На, нюхай, нюхай, говорят тебе, — ворчал Антип Титыч.
Хакаты, покосясь на него, отбежал в сторону.
— Что, не хочешь? Ах ты... — Юферов запнулся, увидев в своей руке не мешочек Воробьева, а кисет с табаком. — Ишь ты. Не хочешь, не надо. Сам понюхаю.
Он усмехнулся, поняв свою ошибку, достал со дна кисета щепотку пыли, поднес к носу, чихнул и рассмеялся.
— Вот как мы с тобой, брат, нанюхались, теперь тебя не подманишь к мешочку. Ну, что ж, будем так искать — не на нюх — на глазок.
Продолжавшиеся поиски не давали результату. Хоть бы одна сломанная ветка, остаток костра, какой-либо неприметный след — ничего похожего не было. Напрасно он отклонялся в сторону от русла ключа, давал выстрелы, на них отвечало лишь горное эхо в склонах распадка, все ближе сходящихся к ключу.
К вечеру, присматривая место для ночлега, Юферов заметил вывороченное дерево. Поваленное бурей, оно лежало вершиной к ключу, перегораживая путь. Корни дерева, сплетенные в своеобразный круг, были покрыты слоем голубоватой глины с примесью гальки и камней. Юферов отломил кусочек породы, размял его в пальцах.
— Пески, настоящие пески, — протянул он, внимательно осматривая корни. — Должен быть металл... Так и есть! — Он, ковырнув пальцем в песках, достал плоскую золотинку, напоминающую таракана. Глаза бурового мастера загорелись. Он отломил большой кусок породы, застрявшей меж корней, и, раскрошив, высыпал в котелок, решив заменить им лоток. Промывка первого же котелка дала щепотку золотого песка. Юферов со вздохом отставил котелок в сторону, подавив желание снова наполнить его породой. Такого богатого содержания металла ему еще не приходилось встречать. Ключ, без сомнения, представлял собой настоящее золотое дно. Снова осмотрев корни дерева, мастер убедился, что кроме него никто их не трогал.