Говорящий ключ
Шрифт:
Воробьев смотрел на темнеющие уступы гор и думал о том, что скрывается за ними. Тайга, тайга и тайга, необозримое море лесов, сопки, перевалы, горные реки и ключи, заросшие мхом озера, болота, мари. А далеко за цепью гор, за тайгой и тундрой — холодный Ледовитый океан. Сколько труда еще придется положить людям, чтобы освоить этот девственный край!
— Любуетесь, Николай Владимирович? — прервал его размышления Постриган. — Красивы наши северные таежные реки.
— Очень! Только слишком дикие места. Много еще медвежьих уголков. Но придет время, когда и эти дикие места перестанут быть дикими. План освоения севера постепенно
— Все это в будущем, — сказала Нина, — а сейчас, в настоящем, мы сидим в лодке посреди реки, а сколько просидим, сами не знаем.
— Утром оглядимся получше, как-нибудь снимемся с камня. Сейчас пора отдохнуть. — Постриган плотнее завернулся в плащ.
— Утро вечера мудренее, — согласился Воробьев, делая вид, что укладывается спать на дне лодки. На самом деле он не сомкнул глаз до рассвета, опасаясь, что вахтенные могут пропустить момент, когда судно снимется с камня. В таком случае неуправляемую лодку могло утащить в порог.
Ночь прошла спокойно. Все так же гремел порог и плескала вода за бортом лодки. Чуть забрезжил рассвет, все уже были на ногах. Кандыба проверял метку, сделанную вечером в борту лодки на уровне воды, и только покачал головой.
— Убывает! На три сантиметра села вода. Эх, если бы суметь протянуть веревку до берега, да закрепить вон за то дерево, тогда мы, пожалуй, стянулись бы с камня.
Река была неширокой, всего метров двадцать отделяло лодку от правого берега и в три раза больше от левого. Пожалуй, до ближней береговой отмели можно было добросить тонкую веревку с грузом, но кто ее примет на берегу, чтобы за нее вытянуть канат и закрепить его за дерево, стоящее неподалеку? На берегу людей не было, значит, кому-то надо переправиться вплавь через узкий, но бурный поток. Эта мысль, высказанная Кандыбой, была тотчас подхвачена Воробьевым. Не задумываясь долго, Николай Владимирович стал раздеваться, чтобы броситься в ледяную воду.
— Не торопись! — остановил его Постриган. Подобрав со дна лодки щепку, он бросил ее за борт. Быстрое течение подхватило ее, завертело, понесло сначала вдоль берега, а затем на стрежень реки. — Видите, течение отбивает от берега. Вы не доплывете, унесет в порог.
— Пустяки... Я на Волге вырос. Плаваю как рыба.
— А я на Черном море, — сбрасывая меховой комбинезон, сказал Ефремов. — Уж если кому плыть, то мне.
Оба стояли рядом, ждали решения Постригана.
— Кто на камень посадил, тот и плыть должен, — сказал Кандыба, также сбрасывая телогрейку.
Ефремов, не обращая внимания на спор, стал раздеваться. Сбросив одежду, он обвязал тонкую веревку вокруг талии, решительно встал на борт лодки. Плечистый, стройный, покрытый ровным загаром, летчик был силен и ловок. Поправив упавшую на лоб черную прядь волос, он окинул взглядом товарищей. На секунду его взгляд встретился со взглядом Нины. Девушка опустила глаза, скрывая волнение. Сердце ее замирало от страха.
— В случае чего мы вас вытянем обратно, — сказал Воробьев, беря конец веревки. — Главное... — он не договорил. Летчик стремительно бросился в реку и исчез под водой, затем показался в нескольких метрах. Он плыл кролем, быстро продвигаясь к берегу. Но еще быстрей течение сносило его к порогу. Николай Владимирович постепенно выпускал веревку и скоро увидел,
Веревка кончилась. Теперь она задерживала движение пловца, мешая ему. С минуту летчик, напрягая все силы, стремился к берегу. Веревка натянулась, течение давило на нее. Пловец стал сдавать, медленно отдаляясь от берега.
— Тянем назад! — крикнул Николай Владимирович. — Держись крепче, в порог унесет.
В ответ донесся голос летчика. Слов его никто не понял. На несколько секунд голова пловца скрылась под водой, затем она вынырнула ниже того места, где он скрылся. Резко взмахивая одной рукой, Ефремов поплыл к берегу.
— Отвязался! — вскрикнул Воробьев.
— Бочком плывет, режет воду, — впиваясь взором в далекого пловца, сказал Постриган. — Молодец... решил достигнуть берега во что бы то ни стало.
На лодке воцарилась тишина, все, не сводя глаз, следили за пловцом. Вот он недалеко уже от берега, на темном фоне воды мелькает рука. Но что это? Медленно, шаг за шагом пловец отдаляется на стрежень. Сильное течение, ударяясь о скалу, поворачивает к центру реки и непреодолимо несет смельчака за собой. Он все дальше и дальше от лодки, а впереди кипят волны порога.
Внезапно пловец прекращает усилия, больше не видно мелькающей руки, над водой чернеет его голова, вокруг которой уже кипят пенистые буруны. Еще минута — и дружный крик вырвался у побледневших людей. В начале порога, там, где река зажата с обеих сторон неприступными скалами, мелькнула голова пловца, на секунду показались его плечи и быстро взмахивающие руки, затем пловец поднял руку, как бы посылая последний привет, и скрылся в кипящем водовороте.
Прошло несколько напряженных минут, но Ефремов не показывался. Да и едва ли можно было увидеть его среди волн, бурлящих над камнями порога. Большаков снял шапку. На носу лодки, закрыв руками лицо, сидела Нина. Плечи ее судорожно вздрагивали.
Старый толсторог ни за что не хотел уступить молодому первенства в стаде. Упрямо склонив голову, увенчанную пудовыми, круто загнутыми рогами, снежный баран стоял на выступе скалы, ожидая натиска противника. На его рогах можно было увидеть тринадцать колец, что равнялось количеству прожитых бараном лет. Рога носили следы многих боев, выдержанных им в горах. Вот уже лет восемь подряд вожак не встречал достойного себе противника. Удар его массивных рогов был страшен, в него старый вожак вкладывал вес своего десятипудового тела и бил в лоб противника, словно тараном. Сегодня он встретился с сильным врагом, таким же крепким, да вдобавок вдвое моложе, чем он. Злобно роя землю копытом правой ноги, молодой баран смело ринулся в бой. Мгновение — и оба толсторога, встав наг дыбы, ударились рогами.
Громкий костяной стук разнесся далеко, примешиваясь к однообразному гулу порога. Этот звук услышал человек, идущий вдоль берега реки. Он скинул ружье с плеча и настороженно прислушался. Сомнений не было. Где-то близко, за поворотом береговой скалы, дрались снежные бараны. Удары рогов сыпались один за другим. Человек бесшумно пошел на звук по узкой полоске отлогого берега, протянувшейся у подножия скалы. Если бы кто-нибудь из экспедиции оказался сейчас здесь, он тотчас узнал бы старшего оленевода Урангина, с которым разведчики расстались после облавы на волков.