Говорят погибшие герои. Предсмертные письма борцов с фашизмом

Сборник

20 февраля 1942 года военком 612-го полка отдал приказ — выйти на Минское шоссе в районе 152-го километра западнее Москвы и перекрыть путь танкам противника. Бойцы расположились вдоль шоссе. Группа бойцов, в которую входил Александр Виноградов, находилась на фланге. Колонна фашистских танков появилась внезапно. Она двигалась на большой скорости. Бойцы батальона завязали бой с врагом, пытавшимся отбросить советские части от шоссе. Три дня сражались воины, ряды защитников редели на глазах, но они не отступили…

СТИХОТВОРЕНИЕ ЯЛТИНСКОЙ КОМСОМОЛКИ-ПОДПОЛЬЩИЦЫ Н. ЛИСАНОВОЙ

Не

позднее 24 февраля 1942 г. [1]

Мне вспомнилась школа родная,Мне вспомнился русский народ,Прибрежная Ялта роднаяИ огненный солнца восход.Умру я свободно и честноИ голову тихо склоню,И русскую землю роднуюЯ светлой слезой оболью.Тогда надо мной защебечутРодные мои соловьиИ кудри мои разовьются,Но плечи не дрогнут мои.Я сильно любила Отчизну,И век я была ей верна…

Note1

арищи

Ялта… Замечательный солнечный город… И вдруг появились враги. Черной тенью легла здесь поздняя осень 1941 года.

Как только хмурое ноябрьское солнце скатилось за Ай-Петри и наступила холодная ночь, в одной из балок урочища Чукурлар собрались ялтинские комсомольцы и поклялись беспощадно биться с врагом.

«Я клянусь, что никакие пытки не заставят меня разгласить тайну нашей организации. Я клянусь, что если придется погибнуть от руки врага, то умру гордо и честно, не попросив у него пощады и не выдав своих товарищей», — звучали слова клятвы.

Вместе с товарищами поклялась мстить врагу и ученица 10-го класса ялтинской средней школы комсомолка Надя Лисанова. Клятву свою она с честью сдержала. Надя расклеивала на улицах Ялты листовки и воззвания, поддерживала связь подпольщиков с партизанами. В феврале 1942 года ее арестовали и посадили в тюрьму. Надю неоднократно допрашивал начальник службы безопасности Мауэр, надеясь, что хрупкая на вид девушка не выдержит пыток и раскроет партизанские явки. Надя Лисанова оказалась достойной доверия товарищей: она никого не выдала.

Ничего не добившись, фашисты расстреляли отважную комсомолку. Это произошло на рассвете 24 февраля 1942 года в урочище Селян, близ Ялты.

Незадолго перед казнью, во время последнего свидания с сестрой, Наде удалось передать ей стихотворение. Поскольку за семьей была установлена слежка, держать дома записку со стихами было опасно. Сестра выучила стихотворение наизусть, а позднее воспроизвела его по памяти. Текст стихотворения хранится в Ялтинском музее краеведения.

[2] 24 февраля 1942

года Н. Ливанова была расстреляна фашистами.

Note2

строве

ЗАПИСКА АЛЕКСАНДРА МАХАНЬКО — ПОДПОЛЬЩИКА ИЗ ДРУЖКОВКИ — МАТЕРИ

28 февраля 1942 г.

Мама, меня не жди. Мне ничего не надо.

Шурик.

Едва немецко-фашистские войска ступали на советскую землю, как она тут же вспыхивала огнем народного гнева. Так произошло и в Дружковке — небольшом поселке в Донбассе.

Саша Маханько, тот самый, что написал эту записку, был одним из тех, кто вошел в подпольную антифашистскую организацию «Ленинская искра», которая открыто объявила войну захватчикам.

Он был самым молодым в организации — ему исполнилось лишь 16 лет, но не уступал в смелости старшим и пользовался большим доверием у подпольщиков.

К концу 1941 года в «Ленинскую искру» входило около 30 человек. Руководил ими Павел Ильич Гребенюк, коммунист, пограничник, сражавшийся с фашистами с самой первой минуты войны. В боях под Казатином он попал в окружение, был ранен и взят в плен. Концлагерь и дерзкий побег. И вот — Дружковка, знакомство с такими же, как он, советскими патриотами — кадровым рабочим Афанасием Петровичем Власюком и его дочерью Валентиной, комсомольцами Николаем Дементьевым, Александрой Соболевой, Дусей Ильиной, тайные встречи на квартире Власюка на Садовой улице, первая хорошо подготовленная диверсия…

Саша одним из первых вошел в подпольную организацию. Став разведчиком, он работал непосредственно с Гребенюком. Восхищаясь своим командиром, Саша мог без конца слушать его рассказы о жизни и подвигах пограничников. У него же юноша учился военному мастерству и секретам конспирации.

По заданию группы Саша организовал сбор оружия, оставшегося после боев под Дружковкой. Молодые подпольщики достали 7 автоматов, 21 винтовку и даже 2 пулемета с патронами. Оружие было спрятано в укромных местах. Там же хранилось несколько бутылок с горючей смесью.

Вместе со своим другом Николаем Дементьевым Саша починил старенький радиоприемник.

Голос Москвы! Они слушали его вместе, и это всегда превращалось в праздник.

Распространяя сводки Совинформбюро по поселку, Саша с особым удовольствием наклеивал их прямо на грозные приказы начальника жандармерии фон Гакке и холуйские распоряжения бургомистра Тхо-ревского.

6 ноября 1941 года, накануне дня 24-й годовщины Великого Октября, на улицах появилось множество гестаповцев и полицейских. Расстрелу подлежал каждый, кто выйдет из дому позже 19 часов. Но Саша все же вышел.

Под покровом ночи он тихо, словно мышь, пробрался к Торецкому заводу, проник в паросиловой цех и оттуда полез на трубу, взметнувшуюся в черное небо. Дул резкий холодный ветер. Ноги соскальзывали с тонких прутьев узкой лестницы, руки одеревенели. Но он упрямо лез и лез вверх. Наконец рука нащупала громоотвод. Расстегнув куртку и рубашку, юноша достал красное полотнище и осторожно нацепил его на стальной шпиль…

Домой вернулся совсем обессиленный, с рассеченными в кровь руками. Страшно хотелось спать. Нет, спать нельзя. Надо дождаться рассвета, надо первым увидеть его — небольшой красный флаг, стяг революции, символ борьбы и непобедимости. Волновало одно: будет ли видна с земли надпись на полотне: «С праздником Октябрьской революции, рабочие-дружковцы!»?