Говорят погибшие герои. Предсмертные письма борцов с фашизмом
Шрифт:
В сентябре — октябре 1942 года гестаповцам удалось нанести сильный удар, по минской подпольной партийной организации. 26 октября Козлов был арестован и заточен в тюрьму. Более двух месяцев прошло в бесконечных допросах и пытках. Ничто не могло сломить мужественного патриота. Он не назвал ни одной фамилии. Друзья подготавливали побег Козлова, но в последний момент план сорвался.
Из тюрьмы Ивану Харитоновичу время от времени удавалось поддерживать связь с товарищами, продолжавшими борьбу с врагом. 27 декабря 1942 года, незадолго до казни, он написал публикуемое здесь письмо. Это последнее свое слово Иван Козлов сумел передать на волю друзьям.
В 1943 году на страницах подпольного органа Центрального Комитета
В конце апреля 1974 года в «Известиях» были опубликованы новые материалы о минском подполье, в том числе предсмертные письма В. Омельянюка и В. Рубец.
НАДПИСИ ВОЕННОПЛЕННЫХ МОРЯКОВ-ЧЕРНОМОРЦЕВ НА СТЕНАХ ТЮРЕМНОГО БАРАКА В ГОРОДЕ ЧИСТЯКОВО, ДОНЕЦКОЙ ОБЛАСТИ
Конец 1942 г.
Братишки! Черноморцы дорогие!
Не думайте, что я попал в плен здоровым. Я был тяжело ранен, но подлечили, сволочи, чтобы использовать как рабочего. Не иду. Сегодня били, отбили все до селезенки, прощайте.
Ваш, Михаил Л.
Сегодня меня не будет, но останетесь вы, моряки-черноморцы. За меня, братишки, пошлите несколько пуль — пусть помнят, что мы не сдаемся, что меня нет, но есть вы.
Ваш Николай Г.
Прощайте все, кто был дорог мне, а море, Черное море, тебя хотя бы посмотреть один раз.
П. Т. Черноморец умрет, но с песней.
Юрий.
Братишка Колька, балтиец дорогой! Помни меня, береги мать.
Твой брат Олег.
Группа моряков-черноморцев, взятых гитлеровцами в плен после падения Одессы и Севастополя, была заключена в один из бараков лагеря военнопленных в городе Чистяково, Донецкой области. По свидетельству очевидцев, особенно жестоко гитлеровцы пытали моряков. Военнопленный танкист в записке, спрятанной в печи одного из бараков, писал: «… их пытали, терзали, прокалывали раскаленным железом, вывертывали руки, а они пели песни да нам говорили: смотрите, друзья, если кому удастся вырваться отсюда, не забудьте рассказать там, на воле, что моряк — это сталь и нас не согнет никакая сила. За Родину! За родную Украину!
Эти слова моряки произносили во время пыток. А пытали их на глазах у всех военнопленных, чтобы другие не думали противиться. Потом мы узнали, что моряки задушили двух немецких часовых, но убежать им не пришлось».
Фамилии героев-черноморцев пока не установлены. Некоторые из надписей, оставленных ими, были опубликованы в газете «Комсомольская правда» 14 мая 1944 года.
ЗАПИСКА ОДНОГО ИЗ РУКОВОДИТЕЛЕЙ ХЕРСОНСКОГО ПОДПОЛЬЯ — Н. А. БУКИНА
Начало 1943 г.
Если меня будут даже рвать на куски, ни одна часть тела не выдаст вас!
Николай Александрович Букин жил на далеком Севере, в поселке Нивском, Кандалакшского района. Окончив с отличием среднюю школу, ушел в армию.
В первые месяцы Великой Отечественной Николай вместе с товарищами мужественно дрался с врагом. В письме родителям, отправленном 16 сентября 1941
Н. А. Букин
В одном из боев Букин был тяжело ранен и попал в плен. «Жить в рабстве — позор…» С риском для жизни он бежит на волю, устанавливает связи с комсомольцами Херсона и вместе с Ильей Куликом возглавляет молодежное подполье. Патриоты пускали под откос вражеские эшелоны, расклеивали на улицах города листовки, уничтожали фашистских палачей.
«Погибнуть в бою — слава…» — было девизом Николая Александровича. Но вот гестаповцы выследили Букина. Не желая сдаваться врагам, он выстрелил в себя, но неудачно. Очнулся в камере смертников. Не успел поправиться, как начались пытки и издевательства. Но они не сломили патриота. Букин старался поддержать своих товарищей, находившихся в соседних камерах. Он передал им предсмертное послание, которое звало к борьбе, стойкости, выдержке.
Оставшаяся в живых участница подпольной организации комсомольцев Херсона Клава Шаповалова писала родителям Николая Букина о последних днях его жизни: «Однажды я увидела его… И знаете, что скажу: пусть он был избит, измучен, но в глазах его я не увидела страха смерти… Такие, как Николай, не плакали. Вот таким остался он в моей памяти…»
Записка Николая Букина была опубликована в мурманской газете «Полярная правда» 19 мая 1959 года.
ПИСЬМО ПОДПОЛЬЩИЦЫ Н. ПОПЦОВОЙ ИЗ ГЕСТАПОВСКОГО ЗАСТЕНКА ПЯТИГОРСКА
6 января 1943 г.
Прощай, мамочка! Я погибаю… Не плачь обо мне. Я погибаю одна, но за меня погибнет много. [1]
Мама! Придет наша родная Красная Армия, передай ей, что я погибла за Родину. Пусть отомстят за меня и за наши мучения.
Мама, милая! Еще раз прощай… ведь больше мы с тобой не увидимся. Я погибаю…
А как хочется жить! Ведь я молодая, мне всего 20 лет, а смерть глядит мне в глаза…
Note1
арищи
Как мне хотелось работать, служить для Родины!
Но эти варвары, убийцы… Они отнимают у нас нашу молодую жизнь.
Я сейчас нахожусь в смертной камере, жду с минуты на минуту смерти. Они кричат нам: «Выходите», идут к нашей камере, это…
Ой, мама! Прощай! Целую всю семью последний раз, с последним приветом и поцелуем…
Нина Попцова.
Нина Попцова — 20-летняя комсомолка из станицы Горячеводской, близ Пятигорска, — с приближением гитлеровской армии ушла в горы для борьбы с врагом. Поздней осенью 1942 года Нина на парашюте приземлилась за линией фронта, чтобы собрать сведения о фашистских войсках. По заданию военного командования она трижды проникала в тыл врага. Появлялась то в Пятигорске, то в родной станице Горячеводской, бесстрашно заходила в учреждения, собирала сведения, в которых так нуждалось командование фронта. Разведчица видела бесконечные издевательства и насилия гитлеровских вояк над мирным населением, в ее сердце закипала ненависть. Но она заставляла себя с хладнокровным видом проходить мимо: собранные сведения нужно было передать командованию, а поэтому рисковать было нельзя.