Говорю вам…
Шрифт:
«Обвиняется в краже 18 кг разных продуктов, пшеница 5 кг».
Из обвинительного заключения:
«Вследствием установлен, что периют уборочное компание вколькозе красном протизане шла упорная горячие уборка урожая 1932 год… занималась хищением… разных культур».
Приговор: лишение свободы на 10 лет, и тут же «добрые» судьи добавляют: «принимая во внимание, что Пахомова беднячка и 3-ое малолетних детей просит крайсуд смягчить меру до 2-х лет».
Просить-то попросили, но «дело» не отправили. Пахомову же увезли в лагерь, ст. Урульга Забайкальской ж.
И лишь в октябре 1934 года крайсуд запрашивает: «Где осужденная? Ходатайство о смягчении до 2-х лет утверждено». А где она? И где ее трое детей: двух, трех и четырех лет? В деле об этом – молчок.
О судьбах несчастных детей, чьи родители раскулачены, сосланы, словом, погублены, много ли известно?
«На призидиум райисполкома от Пантелеевой Клавдии Степановны, проживающей трудовой поселок х. Венчаковский Добринский р-н
Заявление.
Настоящим прошу призидиум РИК разобрать мое заявление. Я Пантелеева К. С. девочка еще юных лет, мне 12 лет и еще две сестры 10 и 8 лет остались мы кругом сироты. Отец наш житель х. Петровского сослан на трудовой поселок, умер в июне месяце 1935 года.
Мать у нас умерла в начале 1935 года. У нас в х. Петровском есть дом изъят с/советом. Мы в данное время совсем погибаем продуктов не имеем дают нам в день 400 г на одну душу на троих 1 литра сипарированого молока… Мы совсем раздеты разуты в школу не стала ходить, не в чем… Просьба отправить в детдом или возвернуть изъятое у нас имущество, мы малолетние просим учесть наш возраст Мы лишены человеческой жизни о которой партия и правительство имеет много заботы… Нас съедает вош и мы бродим по своим знакомым, где кой как питаемся
Мы хочим жить, учиться питаться чтоб быть такими же строителями социализма. Мы не виноваты что наши родители замешаны в прошлом.
6 ноября 1936 год».
Из рецептов голодных лет:
Корни «чакана» – рогоза. Их выкапывают, промывают, сушат. Расщепляют и трут руками. Из них сыплется «мука», которую просеивают. Пекут лепешки.
Куколь. Семена сорной травы «чернухи». Они обмолачиваются вместе с пшеницей ли, ячменем. Потом отсортировываются. «Хлеб сдавали государству, – вспоминают старые люди. – Куколь выдавали на трудодни». Куколь толкли в ступе, пекли из него лепешки.
А если это любовь?
Так назывался фильм, теперь уже давнишний. «А если это любовь? – думалось мне, когда закрыл я дело Донсковой. – Если любовь неразделенная и потому – месть…» Чем еще объяснить, когда 18-летний парень пишет донос на свою сверстницу, с которой вместе вырос в хуторе Полунине Дубовского района?
«От секретаря комсомольской ячейки ВЛКСМ К…ва П. Н.
Заявление.
…Прошу произвести обыск у Донсковой Грифине Вас. так как я за ней замечал что она каждый вечер таскает кукурузу с колхозного поля…»
Акт.
«Согласно
…Набрато 5 мешков.»
Показания Донсковой: «Виновной себя не признаю… обнаруженная у меня кукуруза своего посева с огорода… то правда я как ходила на работу… брала с поля 2–4 кочанов… О том что у меня кукурузы своей посев знает соседка».
«Показания соседки Т.: Во время лета видела что у ней на задах двора были стебли кукурузы…» —
Из характеристики, выданной сельским Советом:
«…При ней двое детей 6 и 10 лет. Мать умерла…»
Приговор суда: пять лет лишения свободы.
Из кассационной жалобы Донсковой А. В. в Нижне-Волжский крайсуд:
«…Виновной себя не признаю… есть лишь показания К…ва… у меня во дворе росла своя кукуруза… двое малолетних, брат и сестра, 6 и 10 лет, остались безнадзорными. Прошу…»
«Краевой суд в составе… от 5 ноября 1937 года постановил:…Приговор подлежит отмене… является крайне мягким несоответствует содеянному».
12 декабря проводится новый выездной суд в хуторе Полунино.
«…Растаскивала социалистическую собственность… приговорить к лишению свободы сроком на 10 лет с конфискацией имущества».
Где он проходил, этот выездной суд? Видимо, в хуторском клубе или конторе. Были там малолетние брат и сестра несчастной Аграфены и ее 18-летний погубитель? Наверное.
Потому что нечего было кушать?
Это дело трагическое еще и потому, что матушку свою защитила 18-летняя дочь. «Жертвуя собой», – как говорилось позднее в боевых сводках.
Годы – те же. Хутор Солоновский.
Пономарева Матрена Федоровна – 52 лет. Пономарева Пелагея Федоровна, дочь ее. 18 лет.
Как всегда, по чьему-то заявлению у Пономаревых делают обыск и находят 9 кг пшеницы.
Из протоколов:
Пономарева – мать: «Найденную пшеницу принесла моя дочь. Откуда она взяла, я не знаю».
Пономарева – дочь: «Я работала в колхозе в качестве перевозчицы семян. 11 мая я получила зерно и повезла в поле и когда я ехала, то в то время скрала с возу пшеницу в количестве 9 кг которую у нас обнаружили. Хищение хлеба я сделала лишь потому, что не было чего кушать. Я получала каждый день 600 грамм».
Приговор: лишить свободы на 5 лет.
Папка уголовного дела закрыта. Остается лишь домысливать горькое: видимо, когда нашли пшеницу и стало понятно, что суда не избежать, решили в семье, что вину на себя возьмет младшая. Во-первых, на матери весь дом, остальная семья, а во-вторых, должен суд сделать снисхождение к 18-летней девчонке. Это они рассуждали, по-человечески. По-иному думал «добрый дедушка Калинин», Михаил Иванович, и те, кто выше него, и те, кто ниже, но с властью в руках: «Учитывая важность совершенных действий как социально опасные… совершала кражу колосьев аржаных урожая 1933 года в количестве 2 кил… Тем самым совершала уголовное преступление…»