Гой
Шрифт:
Когда я вышел на улицу, Гриб испуганно посмотрел на меня.
– В кого стрелял? – прямо спросил я у него.
– Там нелюдь. Не описать. Страшный, как диавол.
Еще он что-то пробормотал себе под нос, я не разобрал. Взял в руки свой лук и направился к тому месту, на которое он указал. В конце града. Никого.
Весь град собрался вокруг меня.
– Пикассо и Серега, заступите вместо Гриба.
– Понял, – сказал не художник, а просто рисовальщик всяких штук на земле, и они с напарником заступили на пост.
–
Гриб молча проследовал ко мне в комнату.
– Присаживайся на стул. Около окна.
Присел. На парне лица не было, ноги дрожали. Руки тоже. В глаза не смотрел.
– Что ты видел? Еще раз, и теперь более внятно и со всеми подробностями.
– Ничего подобного в жизни не видел. Страшно.
– Это нелюдь?
– Думаю, да. Какая-то демоническая сущность.
– Он передвигался на четырех или на двух?
– На двух.
– Не может быть, – сказал я. – Неужели костреб залетел в наши края.
– Не костреб это. Мне рассказывали, как выглядит костреб, и Мирон рисунки показывал нам всех известных изгоям нелюдей. Это не он.
– Если не он, кто тогда?
– Дуры хочу.
– Зависим?
– Нет. Иногда выпиваю. Не часто.
– Своя есть?
– Дура ведь не вода. Ее сразу видно по цвету, и густоватая она. У Мирона порой беру, когда своей нет. Сейчас нет.
– Понятно. Дело твое. Пойдем к Землекопу.
Мирон уже не спал, когда мы с Грибом к нему пожаловали.
– Что это были за выстрелы? Кто стрелял?
Землекоп был не в настроении. Разбудили бедолагу ни свет ни заря.
– Я стрелял, – сказал неуверенно Гриб.
– И на хера? Свору ванаков решил шугануть от скуки?
– Нет.
– А что да?
– Видел я нечто. Страшное.
– Давай без соплей. Что видел?
– Двуногого, говорит, видел, – сказал я.
– Каким ветром сюда костребов проклятых занесло? Горе мне. Теперь весь град забьется в один угол, хуже Ночи нелюдь проклятый.
– Не костреб это, говорит.
– А кто тогда?
– Сам был бы рад понять, – пожал я плечами. – Когда пришел и осмотрел место, никого не было.
– Померещилось, может? – Обратился Мирон к пацану. – Здесь всякое мерещится.
– В отца моего демон превратился. Думал, что это покойный отец пришел.
– Не понял.
Я также стоял в недоумении.
– Отца видел. Он сказал: иди ко мне, Толя, давно мы с тобой не виделись. Мы с матерью скучаем по тебе.
– Дальше.
Землекоп внимательно слушал пацаненка. Я тоже.
– Отец и мать умерли лет десять назад, разбились на машине. Я думал, настоящий призрак, хотел было пойти. Никогда не видел призрака – ни отца, ни матери. Душа завыла от услышанного и увиденного, сильно папку с мамкой любил. Да что-то остановило. Направил револьвер в сторону фантома, и в тот момент демон показал свой настоящий облик. Это был нелюдь метра два в высоту. Длинные конечности –
Я посмотрел на Землекопа. Тот посмотрел на меня. Еще какое-то время в доме царила тишина. Хозяин нарушил молчание первым.
– Злой, идите в гостевую. Не успел убрать постель. Уберите в сторону. Сейчас принесу дуры.
Когда Гриб и Мирон выпили, я заговорил:
– Землекоп, это ты рассказал молодняку?
– Что рассказал? – спросил Гриб, растирая глаза.
– Нет. Я не рассказываю то, чего не видел сам и не видели люди, чьим словам я доверяю.
– Кто тогда?
– А я откуда знаю? Не я – и точка.
– Да о чем вы? Кто-то мне объяснит?
– Есть легенда, – начал Мирон. – Легенда – и все. Слухи, выдумки, байки. Повторюсь снова, никто этого не подтвердил.
– Ваар, – сказал я. – Одна из страшилок изгоев. Уже ставшая фольклором.
– Злой дух Катарсиса, перевоплощается в людей, знакомых изгою, чаще всего – мертвых, и пытается заманить к себе. Он не может убить изгоя, но повести за собой в то место, где обитает нелюдь, – запросто.
До сегодняшнего дня, скажу честно, в эту байку я верил так же, как и в то, что Банька одними зубами арагора загрыз. После твоего рассказа, пацан, не знаю, что и думать, – подвел итог Землекоп.
– У него облик, как я описал? Двухметровый рост…
– Нет, не в этом дело, – перебил барышник.
– Он не имеет своего тела. Это дух. Как и говорил ранее, он перевоплощается в человека, хорошо известного своей жертве. А чтобы напугать, превращается в самый страшный кошмар своей добычи. Это не его обличие было, а твой собственный страх.
– Что думаешь по этому поводу, Злой?
Я ничего не ответил Мирону. Чего тут думать.
– Самый большой страх, – сказал про себя парень.
– В этих краях такого не водилось никогда. Гастролеры-костребы, сраные недоптицы, устроившие здесь свое гнездо пару лет назад, были сенсацией нашего града и главной новостью года, – сказал Землекоп, повернувшись ко мне.
– Ты же не придумал все это, верно, пацан? Ты раньше не слышал про Ваара?
– Посмотри на него, Мирон. Он сейчас похож на того, кто такое придумал бы?
– Я хочу выбраться из Катарсиса, – только и сказал Гриб.
– Не все так просто, парень. Одного «хочу» недостаточно. За ручку тебя никто не выведет, а за линию хранителей выбежишь – сам знаешь, что будет, не мне тебе рассказывать.