ГП и благословение Ангела
Шрифт:
– Ох уж мне этот Питер, - подкатил глаза Драко, - Как я понимаю его родителей! Самому иногда его отшлепать хочется! Эйнджи, Питер наговорил тебе полнейшей чуши! Родители одинаково любят всех своих детей.
Эйнджел, по-видимому, не очень успокоили слова отца. Гарри вытер слезы девочки носовым платком и уложил ее в постель между собой и Драко. Парни обняли ребенка с двух сторон, думая о том, как лучше объяснить сложившуюся ситуацию.
– Ангелочек, у нас с папой действительно скоро появятся еще двое детей, но это не значит, что мы перестанем любить тебя. Ты же наша
– Я уверен, что родители Питера тоже любят его не меньше чем прежде, - продолжил Драко, - Просто, когда появляется маленький ребенок, ему нужно уделять много внимания, потому что он еще ничего не умеет сам. Вот Стэйси, например, еще не умеет ни ходить, ни говорить и тете Эмили с крестным приходится ее кормить, купать, одевать, качать на руках, менять ей пеленки, потому что она даже на горшок еще не может попроситься. Но ведь ни крестный, ни тетя Эмили не стали любить тебя меньше.
Эйнджел понемногу успокаивалась, переставая плакать.
– А знаешь, я всю сознательную жизнь хотел, чтобы у меня был брат или сестра, к которым всегда можно было бы обратиться в трудную минуту.
– А у тебя были папа и мама?
– спросила Эйнджел.
– Конечно были, - ответил Гарри, - У любого человека есть родители. Папа и мама, или вот, как у тебя, сразу два папы. Но мои родители умерли, когда я был чуть старше, чем сейчас Стэйси, и я всегда жалел, что у меня совсем нет близких людей.
– А дети у вас родятся до свадьбы или после?
– Они родятся только следующей весной. Тебе уже будет почти пять лет. Ты станешь совсем взрослой и сможешь многому научить своего братика и сестричку. Они будут очень тебя любить и прислушиваться к твоим светам, потому что будешь старшей сестрой.
– А откуда вы узнали, что они должны родиться?
– Родители всегда знают, когда у них должен появиться ребенок, - сказал Драко.
– А мне можно будет с ними играть?
– полюбопытствовала уже окончательно успокоенная малышка.
– Только когда они подрастут, - предупредил Драко, - Они сначала будут только есть, спать и плакать.
– А как их будут звать?
– Джеймс и Нарцисса, - ответил Гарри.
– А Нарциссу вы тоже будете называть солнышком и ангелочком?
– ревниво спросила Эйнджел.
– Ну если это для тебя так важно, то мы придумаем для нее что-нибудь другое, - рассмеялся Драко, - Солнышком у меня будешь только ты!
– А мы сегодня пойдем к тете Гермионе прокалывать мне уши?
– Эйнджи, ну неужели тебе так хочется это сделать?
– поморщился Гарри.
– Прокалывать уши не хочется, - честно призналась девочка, - Но сережки носить очень хочется!
– тут же добавила она.
– Ну хорошо, хорошо, раз тебе так хочется, то сегодня обязательно этим займемся. А сейчас пойдем-ка с тобой на кухню и приготовим папе на завтрак что-нибудь вкусное.
– А почему мы больше не едим на завтрак кашу?
– спросила девочка.
– Эйнджи, даже не напоминай мне о каше!
– воскликнул Драко.
–
– Нет, запеканка очень даже сгодится, - после недолгого раздумья решил Малфой, - Только лучше с персиками…
– Хорошо, будут тебе персики, - улыбнулся Гарри и, взяв дочь на руки, отправился с ней на кухню, попутно объясняя ей, что будущие брат с сестрой сейчас растут внутри Драко, поэтому некоторые продукты он в этот период есть не может.
– А иметь братика и сестричку очень даже неплохо, - отметила Эйнджел, уплетая вкуснейший персиковый десерт, - Благодаря ним мы теперь будем завтракать вкусно, а не как всегда!
Гарри и Драко только рассмеялись.
После завтрака парни вместе с Эйнджел отправились к Гермионе, чтобы исполнить просьбу дочери о сережках.
– Почему бы ей не выпить Обезболивающего зелья?
– укоризненно спрашивал Поттер у подруги, которая прокаливала над огнем острую иглу.
– Гарри, это зелье применяют только при серьезных операциях в качестве анестезии. Мы же Эйнджел уши только прокалывать будем, а не отрезать!
– Но ей же будет больно!
– не успокаивался брюнет, который нервничал больше всех.
Сама же Эйнджел была на удивление спокойна.
– Не бойся, детка, все будет хорошо, - пообещала Гермиона, - Потерпи совсем немножко.
Девочка даже не шелохнулась, когда игла насквозь прошла через ее мочку. Вставив первую сережку, Гермиона взялась за другое ухо.
– А может второе мы колоть не будем?- прохныкала малышка.
– Ну а что ж ты с одной серьгой ходить что ли будешь?
– удивилась Гермиона, - Давай уж мы доведем до конца то, что начали.
Гарри от всей этой процедуры сделалось нехорошо, и он уже хотел выйти в другую комнату, чтобы не смотреть, как мучают его любимого ангелочка, но девочка начала хныкать еще больше и попросила отца остаться. Драко все это время молча держал малышку за руку. Во второй раз Эйнджел сильно дернулась, и Гермиона очень неудачно попала иглой прямо в сосуд из-за чего из пораненной мочки начала обильно сочиться кровь, которой почти не было при первом проколе. От вида этой крови у Гарри, который за всю свою жизнь насмотрелся гораздо более страшных вещей закружилась голова и он понял, что вот - вот грохнется в обморок посреди комнаты. Поттер почти бегом направился в ванную комнату, чтобы сбрызнуть побледневшее лицо холодной водой. И зачем только Эйнджел понадобились эти дурацкие серьги?!
Когда Гарри вернулся, все уже было окончено. Драко крепко прижимал к себе Эйнджел, которая, судя по красному носу и мокрым глазам, все-таки расплакалась.
– Папа, а почему ты ушел?
– спросила Эйнджел.
– Твой папа оказался очень слабонервным, - заметил Драко, - Он боялся гораздо больше тебя.
– А я совсем не боялась!
– громко объявила девочка, жутко напомнив при этом Гарри.
– Ты у нас просто умница, - улыбнулся блондин.
– А я смотрю ты совсем не плакала!
– изобразив изумление, отметил Поттер.