ГП и повелитель дементоров

Geshka

Прохладный ветер приносил запах горящей травы на крохотное кладбище, насчитывающее от силы десяток однообразных серых надгробий. Душу наполняло гнетущее чувство, словно это место, ставшее последним пристанищем служащих Азкабана, несло в себе частицу магической тюрьмы. Глядя в разверстую могилу,

Гарри пытался вспомнить отца живым, как они разговаривали у окна, когда парень уронил учебники, как он увидел его в первый раз, когда Уолтер спас его с друзьями в Запретном лесу. Хотя эти события были совсем недавними, почему-то вместо них в памяти вставал образ молодого Бреогана Рафферти, каким он видел его во сне Волдеморта и на колдографии в медицинской карточке.

– Он всегда будет рядом с тобой, - неожиданно шепнул О’Рахилли, - раз нашел тебя после стольких лет отчаяния.

Гарри кивнул и положил на рыхлую землю букет из сероватых, словно не знавших солнечного света, гиацинтов с полупрозрачными лепестками.

Профессора Снейпа в этот день раздражало решительно все. Разумеется, тот, кто заявил бы, что он плохо относился к Рафферти, был бы справедливо назван им гнусным лгуном: смерть его былого коллеги и родственника и для него стала горестным событием. Но он терпеть не мог все эти запоздалые сожаления, пафосные речи и лицемерные слезы тех, кто при жизни не переваривал усопшего. Слава Мерлину, хоть народу собралось немного, и Эштон, министерская крыса, помалкивает, а то не хватало только чиновников, зачитывающих речь на могиле «безвременно павшего верного сына Отечества». Вид погруженного в задумчивость Поттера и убитого горем О’Рахилли также не способствовал появлению приличествующих случаю чувств чувствам, а Люпин состроил рожу кирпичом, наверняка наслаждаясь

мыслью о собственных невосполнимых потерях. Бедный Бреоган, знал бы он, что на его похоронах его нежно любимого родственника Северуса Снейпа так и подмывает сказать какую-нибудь гадость о «дорогом покойнике»…

– Теперь они встретятся на небесах, - судорожно вздохнул под боком Рахилли.

«Ну, все, докатились до обязательных банальностей… - поморщился зельевар.
– Добавить, может, что, если так дальше пойдет, скоро их сыночек тоже будет с ними…» - Несмотря на свое горячее пристрастие к разнообразным склокам и потасовкам, Лоэгайре все оставался сентиментальным, как девочка-подросток, и это порой выводило из себя его старшего товарища. Но зельевар придал лицу невозмутимое выражение и мысленно пообещал не открывать рта, какую бы чушь ни несли окружающие.

Положив руку на плечо Гарри, О’Рахилли задумчиво начал:

– Нас становится все меньше…

Гарри нечего было на это возразить, поэтому он ограничился горестным кивком.

– Но я так счастлив, - совершенно не счастливым голосом продолжил преподаватель, - что мы не только теряем, но и находим друг друга.

Юноша подумал, что в начале учебного года их встреча не представлялась ему особенно счастливой. Но вместо этого он ответил:

– Я тоже… папа.

O’Рахилли не моргнув проглотил подобную фамильярность, сильнее стиснув плечо названного сына.

– Но я был бы очень признателен, - осторожно добавил Гарри, - если бы ты не кричал на меня на уроках.

– То же самое я мог бы попросить у тебя, - усмехнулся Лоэгайре.

A DEIREADH (THE END)