Грабь награбленное

Серова Марина Сергеевна

Несмотря на все плюсы, минуты ожидания были все же малоприятными. Особенно их тягость чувствуется, когда куда-то торопишься, а торопиться мне было куда — столько дел ждало еще впереди.

Наконец очередь дошла и до меня. Гостеприимным взглядом я была встречена женщиной средних лет, стройной и довольно приятной на внешность.

— Слушаю вас, — сказала она, когда я присела.

Мне пришлось на ходу сочинить длинную историю о том, что отец моего мужа жуткий пьяница и мы продали его двухкомнатную квартиру, а вместо нее собираемся

купить ему какую-нибудь комнату в коммуналке на имя мужа. Я говорила, с неподдельным интересом спрашивая о том, возможно ли это в том случае, если мой супруг уже является собственником другой квартиры.

Нотариус терпеливо и внимательно выслушала всю мою белиберду, а затем подробно и спокойно рассказала о воплощении этой идеи в реальность при наличии моего письменного согласия на покупку. Со мной распрощались так же любезно, как и встретили. И, в целом, я была довольна состоявшимся общением, как будто рассказанное мной на самом деле имело место быть.

Тем не менее мне нужны были факты более достоверные, и я вновь набрала номер телефона Кири.

— Кирь, это Таня, — представилась я.

— А-а-а… Привет.

— Вот звоню узнать, как ты себя чувствуешь после той вечеринки, ты ведь прилично принял на душу.

— Сегодня — уже ничего, а вот вчера пришлось помучиться. Но ведь ты врешь! Выкладывай начистоту, что тебе надобно, старче!

— Ну-у-у… — помялась я.

— Ладно тебе, Танюх, я ж тебя знаю как облупленную!

— Ну все, сдаюсь. Информация нужна кое-какая.

— Что на этот раз?

— Не соберешь сведения о нотариусе? Так, проверка на «вшивость».

— Да могу, в общем.

— Поинтересуйся, пожалуйста, нет ли за ней темных делишек каких.

— Будет сделано.

— Я позвоню к обеду?

— Угу, — согласился Киря.

Я назвала адрес конторы, фамилию нотариуса и положила трубку. К этому времени Наполеон должен был уже проснуться, и я поехала домой, чтобы проверить, как поработал жучок. Данное техническое устройство было снабжено функцией автоматической записи разговора, которая начинала осуществляться, как только в помещении начинал кто-то разговаривать, все остальное время жучок находился в состоянии покоя. Причем он также имел способность фильтровать звуки, например, отсеивал те, которые издавали проезжающие машины или сливной бачок унитаза.

Поудобнее расположившись в кресле с чашкой кофе, я нажала кнопку воспроизведения аудиозаписи. Пленка ничего не содержала, зато через пять минут между двумя мужчинами начался разговор. В одном из голосов я узнала Наполеона, второй тоже был знакомым, но кому он конкретно принадлежит, вспомнить я не могла.

— Ты чего приперся? — спросил Подольский.

— Наполеон, у меня башка кругом идет. Баба нос сует везде! Ей-богу, она все разнюхает!

— А ты че такой опухший, бухаешь, что ли?

— Как тут не забухать, поджилки трясутся, она ко мне домой приходила! Я с тех пор в лагере не появляюсь.

Тут

только я поняла, что собеседником Подольского был тот самый Орлов, который вел отделочные работы в лагере.

— Ты что, козел, дергаешься?! Сиди в лагере, копошись и не рыпайся! Какого хера к себе внимание привлекаешь?

— Я наоборот — отвлекаю! — взорвался и Орлов тоже.

— Кто так отвлекает, придурок? Ты ей ничего не наплел?

— Что я, совсем, что ли? Естественно — ничего не знаю, ничего не видел.

За словами Орлова слабо слышалось какое-то прихлебывание, наверное, Наполеон утолял жажду, вызванную гневом.

— Че делать-то? — не унимался гость Подольского.

— Ничего не делать! А если попытаешься, я тебя точно пришью!

На этом беседа прекратилась, очевидно, Орлов и Наполеон расстались. «Круто», — подумала я. Теперь не оставалось сомнений — совесть Орлова, как и говорили гадальные кости, не чиста, не чиста она и у Подольского. К тому же стало ясно: этих двух типов что — то объединяет. Но вот что именно — это по-прежнему оставалось загадкой.

Честно говоря, я начинала попросту предполагать, что они убрали Суркову из-за лагеря. Один был заказчиком, а другой — исполнителем. Только не все здесь сходилось: Подольский и сам был не нищий, мог что-нибудь и покруче бывшего пионерлагеря прикупить, турбазу, например, и ныне действующую. Тем более, какие-то обстоятельства все-таки должны были заставить Инну Георгиевну подписать соответствующие документы. К тому же вся эта поспешность! Одним словом, предстояло еще во многом разобраться.

Теперь всю себя я посвятила ожиданию звонка Кири. Первым, кто потревожил мой телефон, оказалась Курбанова.

— Татьяна?

— Да.

— Это Катя.

— Я поняла.

— Как дела?

— Продвигаются потихоньку. Орлов не появился? — поинтересовалась я.

— Нет, да мне и не до него вовсе, — ответила Екатерина, — а почему тебя это интересует?

— Да так.

Я не хотела делиться с Курбановой своими подозрениями, потому что, в порыве горячности накинувшись на него, она могла бы все испортить.

— Ну ладно, Катя, ты извини, я жду важного звонка, лучше не занимать телефон. Как что-то появится, обязательно сообщу.

На самом деле ждать звонка Кири у меня просто не хватило терпения, и я сама набрала его номер.

— Ну что?

— Какая ты нетерпеливая! — шутливо возмутился он. — Между прочим, оторвала меня от важного дела.

— Интересно знать, от какого?

— Да ко мне тут жена заглянула, понимаешь ли…

— Вы что же, на работе прямо?

— Тихо, тихо, ты что орешь! — почему-то испугался Киря. — Грязные у тебя мыслишки, Танюха! Беседуем мы просто, бе-се-ду-ем!

— Какие же это грязные? — не унималась я. — Люди, нажив двоих детей, не могут насытиться только домашним общением — да это же самое чистое, что только может быть на свете!