Грабительница больших дорог
Шрифт:
Приняв это решение, она смело вошла за портьеру, уже заранее готовясь услышать возглас удивления.
Ничего подобного не произошло. Миссис Кеннан, величественная дама в белом атласном бальном платье, казалось, даже не обратила внимания на ее внешность. Хозяйка была почти готова: волосы уже причесаны парикмахером, туфли и платье одеты; только несколько пуговок на спине не были застегнуты.
– Вы, вероятно, горничная миссис Грегам? – спросила дама, увидев совершенно незнакомое лицо. – Значит, Фанни все еще нет! Да, – с легким вздохом прибавила миссис Кеннан, – аккуратность не принадлежит
– Да, madame, – бойко заявила "горничная", – я служу у миссис Грегам.
Авантюристка готова была назваться чьей угодно горничной, чтобы только выйти из того положения, в которое попала, благодаря преследованию ее Ником Картером.
– Ты, кажется, расторопная девушка. Фанни, например, постоянно путается с теми крючками, которые ты так ловко сейчас застегнула. Ты довольна местом у миссис Грегам?
– Я не сказала бы этого, madame, – почтительно поклонилась авантюристка.
И она говорила правду: положением своим она совсем не была довольна, так как каждую минуту боялась, что обман будет открыт.
– Так, так, – растерянно произнесла миссис Кеннан. – А я думала, что у Грегам хорошо служить. Так что ты не прочь переменить место?
– О, я была бы очень рада улучшить свое положение, – последовал вполне искренний ответ.
– Тогда зайди ко мне завтра утром, конечно, после завтрака и мы поговорим. Должна тебе сказать откровенно, что ты нравишься мне гораздо больше Фанни!
В это время портьера раздвинулась. Авантюристка невольно вздрогнула: каждую минуту могла приехать настоящая Фанни, и тогда обман вышел бы наружу. Страх, однако, быстро сменился полнейшим спокойствием, когда она услышала голос миссис Кеннан:
– А! Это ты, Жорж! Ты можешь остаться! – обратилась дама к самозванке, видя, что та хочет удалиться. – Входи, входи! Я совсем уже одета, Жорж!
И Жорж вошел. Это был типичный "человек-мопс", кругленький, маленький и снабженный одышкой. На нем был безукоризненно сшитый, дорогой фрак, а в руках он нес маленький черный ящичек.
– Ну вот, я и приехал, – заговорил он с остановками, как все астматики. – Но зато Самсон и гнал же автомобиль! Это была какая-то бешеная скачка! С этими драгоценностями, которые так дороги, что их нужно держать в банке, чистая мука! Эге! – прервал он сам себя, взглянув на "горничную", – это кто же у нас?
– Это горничная миссис Грегам, – равнодушно заявила дама.
– Черт возьми! Красивая рожица, – пробормотал Жорж, еще раз взглянув на девушку, стоявшую в стороне и скромно опустившую глаза.
Тем временем, миссис Кеннан вынула из своего письменного стола золотой ключик и отперла шкатулочку. Она так была поглощена своим занятием, что совершенно не замечала горящих взглядов мужа, устремленных на хорошенькую "горничную". Та, в свою очередь, не отрываясь, следила за действиями дамы. Авантюристка едва сдержала возглас восторга, когда миссис Кеннан вынула из ящичка великолепную жемчужную цепь, которую начала примерять при свете электрической лампочки.
Одна эта цепь стоила несколько десятков тысяч долларов! А в шкатулке были, как это хорошо видела самозванка, и другие драгоценности.
– Тебе не трудно будет, Жорж, после бала отвезти шкатулку снова в банк? – обратилась миссис Кеннан
– Ты готов? Да? – продолжала она. – Что, этот ужасный мотор, в котором каждую минуту что-нибудь портится, в порядке? Самсон не забыл налить бензин, как в прошлый раз? Тогда пойдемте! Ничего, если мы приедем немножко раньше – мне все равно необходимо отдохнуть перед обедом: эта езда на моторе всегда очень вредно сказывается на моих нервах! Подай мне накидку, – обратилась миссис Кеннан уже к "горничной". – Да не эту, а вон ту!
Авантюристка сняла с вешалки подбитую мехом накидку и ловко набросила ее на плечи дамы. Миссис Кеннан подобрала шлейф платья и вышла из комнаты, не удостоив девушку ни одним взглядом.
Не так поступил ее муж. Он, выходя из будуара жены, послал "горничной" довольно неуклюжий воздушный поцелуй и скорчил влюбленную физиономию, причем стал неподражаемо похож на старую обезьяну.
Оставшись одна, авантюристка некоторое время стояла, как вкопанная. Ее глаза горели, как глаза тигра, грудь высоко поднималась, зубы крепко закусили нижнюю губу, а руки были сжаты в кулаки, так что хрустели пальцы.
Что это? Судьба посылает ей богатую наживу! Решиться или нет? Найдет ли она в себе достаточно мужества, сообразительности и энергии, чтобы довести до благополучного конца представляющееся ей заманчивое предприятие?
Глава II
Женщина-бандит
Миссис Кеннан, по обычаю всех светских женщин, оставила все помещения отпертыми, а вещи разбросанными. Пудреницы, флаконы для духов, коробки для мыла, зеркальца, несессеры. Все это дорогое, из массивного серебра, с золотыми монограммами. Все эти вещи стоили не одну тысячу долларов!
В другое время авантюристка не задумалась бы собрать все эти bijuox, набить ими карманы и бесследно скрыться. Но теперь, когда она видела шкатулку с драгоценностями, она мысленно назвала разбросанные вещи "дрянью". У нее в мыслях было другое: она решила завладеть шкатулкой. В успехе она была почти уверена.
"Твердое решение – половина дела", – говорит народная мудрость.
Где-то недалеко скрипнула дверь. Авантюристка сообразила, что это идет горничная Фанни, прибывшая, очевидно, со скорым поездом и поняла, что ей необходимо бежать. На одном из стульев лежал резиновый плащ, так называемый макинтош, вероятно, самого мистера Кеннана. Самозваная горничная перекинула его на руку и вышла в ту самую дверь, в какую незадолго до того ее втолкнул камердинер.
К счастью для нее, в коридоре никого не было.
Быстро спустившись по лестнице, она осмотрелась и увидела полуотворенную дверь, ведущую во двор. Теперь она могла быть спокойна: никто не нашел бы ничего подозрительного в том, что горничная идет по двору, с господским плащом на руке.
Только тут она вспомнила, что забыла в будуаре свою шляпу и пожалела о том, что не вырвала подкладку, на которой была напечатана фирма магазина: эта ошибка могла в будущем очень серьезно отразиться на ней. Но возвращаться назад было уже поздно.