Град разбитых надежд
Шрифт:
— Зачем? Чтобы сохранить память. А без памяти нет жизни.
— И в чем состоит легенда? — спросил Джоэл, то ли из интереса, то ли из вежливости. Ведь его выслушали, и, возможно, стоило бы поинтересоваться, чем живет давний знакомый.
— Слушай, я расскажу, — почти мечтательно начал святитель Гарф. — В начале времен существовал только космос. Потом появились миры и животные. Тогда еще не было Хаоса. Но вскоре появились люди. И вместе с разумом пришли пороки: алчность, злоба, зависть.
— Это нравоучительный бред, — поморщился Джоэл. Про пороки говорили практически все известные
— Бред? — слегка обиженно сморщился старик. — Но ведь ты просил рассказать. К тому же ты пришел за утешением.
— Ты не утешаешь.
— Возможно, тебе и не понять нашего утешения. Но ты можешь хотя бы дослушать.
— Ладно, слушаю, — примирительно вздохнул Джоэл, соображая, сколько у него осталось времени. Но голос святителя Гарфа неизбежно успокаивал, почти убаюкивал старинной сказкой:
— Когда возникли пороки, родились и асуры. Они соткались из худших сторон человеческой сущности. Сначала без формы и разума, как грозовые облака. Потом обманчиво принявшие человеческий облик. Они ходили по мирам и сеяли раздор. Отчаяние, Злоба, Жадность, Гнев и Страх — пороки, губящие миры. И был среди них пятый, вобравший в себя все чувства, которые люди не умели выражать, древние, звериные, пришедшие из времен до разума. Его и звали Хаос. И он не порок, а то животное зло, что осталось в людях. И вокруг него Разрушающие — воплощения самой смерти.
— Гигантский Змей… — задумался Джоэл, и вновь ему почудилось, что он слышит тайный шепот из-за стены.
— Да, он воплощался в образе Змея, потому что человеческое тело не могло вместить всю его силу, — подтвердил святитель. — И однажды он выступил против верховного асура — Злобы. Раата Шаатира.
— Сражение Хаоса и Злобы — где здесь мораль? — не понимал Джоэл. Он привык, что в любой сказке в конце находится назидательная строчка, как следует и не следует поступать. Такими историями их пичкали в приюте, а потом могли жестоко избить без очевидной причины. Поэтому не очень-то он верил в сказки.
— Морали нет. В этой части истории, — отметил святитель, но увлеченно продолжил: — Они были равны по силе, по ярости. От их борьбы погибло много миров. Хаос был сильнее Раата Шаатира. Сильнее Злобы вместе с его свитой — Отчаянием, Гневом, Жадностью и Страхом. Но Хаос не мог одержать верх. И война длилась веками, гибли и гибли миры. А потом пришли Стражи Вселенной. И закончилась великая битва зла со злом. Раат Шаатир с приспешниками оказался заточен в мире Бенаам. А Хаос невольно заточил сам себя великой магией. И утащил за собой несколько не до конца разрушенных миров…
— Так что сделали Стражи Вселенной твои? —
— Они пожертвовали собой ради того, чтобы остановить распространение Хаоса. Но мы, наши миры, случайно попали в эту воронку. Мы живем в мирах Хаоса.
Джоэл представил жучков в песке. Множество проворных разноцветных насекомых, которые тонут в воронке, оставленной на месте следа маленького мальчика. Для ничтожных созданий — великана.
— Мы безвинные жертвы, — грустно заключил святитель Гарф. — Так написано в книге. Но однажды вспомнят и о нас. Пробьются через воронку Змея.
Снова образ жучков в песке. Множество маленьких копошащихся созданий, которые тонут в зыбком водовороте. И их уже не выловить оттуда, только ждать, когда придет озерная волна и заберет в свои холодные пределы.
— Но раз Стражи Вселенной пожертвовали собой, значит, нас никто не спасет, — заключил Джоэл.
— Мы верим, что остался последний Страж. И однажды он придет, чтобы спасти наши миры от Хаоса, — почти пел святитель Гарф. — Но если мир погрузится в порок, если сердца наши сделаются такими же черными, как у асуров, то Страж не явится.
— Это снова мораль, — раздраженно оборвал Джоэл.
— Зато ты все же дослушал меня.
— Да. Интересная сказка была.
— Это не сказка, а вера.
— Ладно, старик. Мне надо идти.
Распрощались они не в самых лучших чувствах. Джоэл предполагал, что больше не вернется долгое время. Вырванные страницы, отсутствие Ловцов Снов — все это делало Айгрежу странным местом. Да еще загадочная связь легенды, которую он впервые услышал, с собственными снами. Вот это уже однозначно тяготило.
Джоэл убеждал себя, что святитель Гарф и раньше бормотал о чем-то подобном, вот оно и просочилось на уровень подсознания. Но асуры, Хаос и Страж Вселенной — все это слишком запутывало, отвлекало от расследования. Джоэл твердо решил, что больше не приблизится к Айгреже, пока не раскроет дело Легендарного Сомна. Но не успел он отойти от храма, как ему пришлось возвратиться…
Глава 17. Раненый из снов
Сначала Джоэл услышал рядом с собой глухой хлопок, будто с телеги упал тяжелый мешок. Но потом обернулся и понял, что лежащая на мостовой груда бурого тряпья это вовсе не мешок, а человек. Нищие часто умирали вот так, посреди улицы. Их потом убирали мусорщики, передавая сразу прокаженным мимо морга цитадели. Никого не интересовали причины смерти бесполезных для общества паразитов. Джоэл четко усвоил этот принцип с юности, и все же теперь подошел.
На черных камнях в грязи замер окровавленный человек с длинными спутанным патлами неопределенного цвета. Они закрывали бледное лицо, но когда Джоэл приблизился, обманчиво мертвый бродяга резко дернулся и цепкой хваткой сорняка-вьюнка вцепился в голенища сапог охотника.
«Каменный Ворон!» — поразился Джоэл. Он знал этого нищего! Странный парень лет двадцати пяти являлся к нему во сне в образе непознанного существа. А теперь лежал здесь в грязи, поэтому Джоэл тут же одернул себя: «Стоп, каменный ворон — это мой сон. Не более того».