Град разящих мыслей
Шрифт:
Здоровье – как тяжёлый меч: пока удерживаешь, им нужно бить.
Мы стали переплавлять даже золотые руки.
Для современных кумиров сумерки наступают уже утром.
Срывая запреты, не забывай вешать новые. А иначе – чем нам соблазняться?
Превратить оригинальность в ремесло – самое циничное преступление нашей поры. Легионом изнасиловано воображение.
Число современности – 888: восемь часов на сон, восемь на работу и восемь на досуг.
Людей переделали в инструменты: либо ими работают, либо они лежат.
Мы только
О свободе толкуют так много и так часто, что она обесценилась. Будучи несвободным, чувствуешь себя важнее.
Чем глупее народ, тем больше законов.
Почему у неравных от природы людей должны быть равные права? А как же справедливость?..
«Равные права» не значит «равные силы». Наоборот: неравенство здесь проявляет себя с кристальной чёткостью. И нет уже утешения.
Наличие права – это результат личности, а не аванс.
«Право» постепенно затмевает человека.
Вы слышали? У нас новая священная мораль – право. Бумажная мораль. И человек теперь бумажный, вырезанный человечек.
Я презираю «современность». Безликий суррогат религии, вера в принадлежность потоку, беспрекословное повиновение течению. Случайные ценности, случайные боги. Движение без смысла, движение как оправдание. Сквозные души и пластилиновый ум. Человек бессильный.
Что вижу сегодня? Призраки, куклы, маски без лиц, заводные механизмы, беглецы, выродки, обмылки, крысы на кнопке экстаза, несметные «я»… но и россыпь сверкающих бриллиантов.
Гедонизм воспитывает идеального потребителя. Аскеты элементарно невыгодны.
Потребитель всегда прав: иллюзия господства рабов.
Сытый раб не мешает. Однако не стоит перекармливать. Огромный желудок требует огромных порций. Если не насытить его до отвала, он тотчас взбунтуется: «Где же мой десерт?!» А если попытаться сократить – неминуемо восстание.
Воистину! У раба хлеб вместо мозгов.Если начнёшь кормить рабов с руки, то вскоре лишишься её.
Сделать рабство добровольным оказалось гениальным шагом. Всего-то и понадобилось, что поиграть с определениями.
Эксплуатировать человека, чтобы тот смог оплатить своё существование. Раньше хотя бы сразу давали, что поесть и где поспать, теперь ещё нужно беспокоиться о выборе и обмене. Жизнь раба стала неоправданно усложнённой, запутанной, поэтому и несчастна.
Рабы ищут расслабления в том, в чём хозяева напряжены более всего.
Черты раба: невозможность самоорганизации, целевая бесплодность, отсутствие или незначительность таланта, ценностный вакуум, массовая личность.
К вашему разочарованию: не бывать рабом отчасти .
Настал час пляски рабов!
Квартира – это тюремная камера, от которой нам издевательски вручили ключ.
«Современное» изобрёл маркетинг.
Что
Призыв «брать от жизни всё» наглядно демонстрирует всю усталость и томительную скуку, которыми пропитано общество. Как же низко – обворовывать жизнь только ради поразвлечься.
На фоне голливудских фильмов совершать подвиги стало как-то глупо: чувствуешь себя идиотом.
Телевизор – это замочная скважина мира. Другой вариант: это родительская спальня.
Экраны – стены, сжимающие наше пространство, сужающие наш взор.
Новости – мировые, национальные, городские – обо всём и о каждом. Но зачем? Неужели человек разучился жить без новостного пиршества? Теперь только и подавай известия! В чём же причина столь необузданного голода? Не в том ли, что недокармливают дома? Или всё дело в банальном обжорстве? Да вы гляньте на эти щёчки!
Ресторан новостей: от кровавой резни до щенячьего восторга! Прямой эфир, эксклюзивные репортажи и незабываемая атмосфера эпицентра событий. С нами – в мире всегда что-то происходит!
Журналисты – такие бескостные существа, которых общество натягивает на свой указующий перст или свой любопытствующий нос.
Критик мнит себя мерилом, для которого и существует творение как таковое. Он считает, что является его первопричиной, которую должны ублажать и с превеликой благодарностью относиться к одобрению, ибо оно приравнивается к помилованию. У критика руки палача и взгляд судьи. Он – высшая инстанция мироздания.
Век ультраэгоизма – это век бессозидательной критики. Она не метод, она произведение.
Критик подсовывает себя, он надеется.
Зачем нам критик? Зритель, слушатель, читатель – они почувствуют недостатки своего автора, даже если и не сумеют их назвать. Но зато у каждого будет личный опыт прочтения, непосредственного, неотягощённого контакта, единения или отторжения. Нам приходится содержать критика, чтобы компенсировать свою лень, элементарную безграмотность, низкую самооценку и слабое инвестирование в процесс восприятия.
Неоспоримая польза критика заключается в его функции дегустатора, которая уберегает нас от чистой отравы. Следует, однако, понимать, что за человеком он становится после стольких отравлений.
Чего сейчас боятся? (брезгливо): Общественности .
Информационный шторм, в который затягивало наш беспечный кораблик – что игнорировал предупреждения, пренебрегал мореходными картами и руководствовался лишь компасом судьбы – сам распорядился, кому достанется заветный штурвал. Публицистам и критикам. Некогда второсортным умам, по-прежнему второсортным. Но невероятно находчивым в дурную погоду. Им поручено наше спасение: слепых от ветра и солёной воды, растерянных, не знающих что и как зелёных матросов. Нам с удовольствием укажут, что делать и как быть. И мы повинуемся, а иначе захлебнёмся, выброшенные за борт беспощадной стихией.