Градуал
Шрифт:
Карьера моя развивалась. Помимо записей я был удостоен двух живых исполнений моей музыки в Глонд-городе. Съездил в городок, расположенный высоко в горах на материке, где выступил на рояле со своей фортепианной сюитой «Странствующий цирк», избранной впоследствии также как вступительная часть концерта Академического ансамбля из восьми инструментов в Зале Торговли промышленного города Литх. Стал вести персональную колонку с обзорами музыкальной сцены в одном ежемесячном журнале, рассчитанном на серьезных слушателей. Рецензировал записи других музыкантов. Я читал лекции и проводил семинары студентам, а в течение трех недель вел мастер-класс по композиции для лучших студентов
Жизнь моя постепенно улучшалась. Приличный доход, который приносила музыка, стал постепенно казаться устойчивым и надежным.
А потом все пошло вкривь и вкось.
9
Поначалу пришедшее письмо казалось невинным. Оно было от слушателя, покупавшего мои записи и присутствовавшего на нескольких концертах. В конце длинного и большей частью восторженного послания он писал:
«Не хочу затруднять вас, монсеньор Сасскен, перечисляя свою реакцию на каждое написанное вами произведение, но мне нравятся все ваши работы. Когда выходит новая запись, я всегда ее покупаю, а несколько раз брал лишние экземпляры, чтобы подарить друзьям. Особенно восхищают меня „Символы прилива“, „Дыхание“ и шедевр вашего раннего периода „Дианме“».
Пока неплохо. Мне таких писем приходило немного, так что я был рад. Однако автор продолжал:
«Несколько недель назад мой сын, находившийся в школьной поездке по обмену на один из островов к югу от нас, привез домой купленную им там пластинку. Она носила необычное название „Заблудившийся авиатор“, или, на местном языке (народном наречии острова), „Pilota Marret“. Это рок-музыка, я такую вообще-то не люблю, но когда услышал, как сын проигрывает ее, некоторые дорожки сразу привлекли мое внимание. Значительная часть музыки звучала до странности похоже на вашу, если только вы в силах вообразить свою музыку, с хрипом исполняемую группой молодых людей на электрогитарах и барабанах. Уверен, что не ошибаюсь: по крайней мере половина дорожек либо основана на ваших сочинениях, либо представляет собой их грубые переработки. Я обнаружил несомненные следы „Дианме“ и других частей „Пагубы“, „Символов прилива“, по крайней мере трех из ваших великолепных сонат для флейты, первого фортепианного концерта и много отдельных фраз и отрывков тут и там, выдержанных в вашем уникальном стиле».
Далее он перечислял еще несколько моих композиций, переписанных в музыку для гитары с усилителем.
Вообще-то я не настолько противился идее подобного переноса, как, по его словам, мой корреспондент, потому что всю музыку для меня объединяет общая цель. Я был староват, чтобы переходить в рок-музыку. Знал, что она не для меня, но ничего против нее не имел. Мне, однако, не понравилась мысль о том, что кто-то крадет мной написанное.
«Имя этого рок-музыканта Анд Анте; так же называется его группа. Сын говорит, что Анд – распространенное мужское имя на Архипелаге Грез, а „Анте“ может оказаться как сценическим псевдонимом, так и настоящей фамилией. Я хотел бы знать, не приходилось ли вам общаться с монсеньором Анте лично или слышать его пластинку?»
Далее автор письма сообщал имя и адрес столичного импортера звукозаписей, у которого имелась партия «Заблудившегося авиатора» Анте, на случай, если я захочу приобрести экземпляр.
Я ответил на письмо, поблагодарив корреспондента, и той же почтой отправил заказ на пластинку.
Следующую неделю я вел второй сезон композиторского мастер-класса, помогая полудюжине молодых музыкантов, находящихся в начале карьеры. Времени думать о письме почти
Там упоминалась «Pilota Marret». Компания, выпустившая пластинку, располагалась на острове Архипелага Грез, называвшемся Теммил, – очередное место, о котором я никогда не слышал. Запись состояла из десяти дорожек, и автором всех числился Анд Анте. Группа состояла из четырех музыкантов, в том числе и самого Анте, играющего на соло-гитаре. Трое остальных были бас-гитара, труба и барабаны; исполнителем большей части вокала значился бас-гитарист. Самую длинную дорожку, почти пятнадцать минут проигрывания, занимал инструментальный фрагмент «Pilota Marret», давший название альбому.
Я принял, как мне казалось, разумное решение. Если не говорить про плагиат, в том факте, что кто-то посчитал мою работу стоящей кражи, есть даже нечто лестное, почти комплимент. Я не могу такого простить и, случись мне когда-нибудь столкнуться с монсеньором Анте лично, выскажу все, что думаю о его поступке, но это маловероятно, а у меня и других забот хватает.
Потом прибыла пластинка. Алинна в тот день как раз отправлялась в Глонд на очередную сессию звукозаписи, так что я дождался, пока она выйдет из дома, и лишь после того поставил диск в проигрыватель.
То, что сотворил этот Анте, оказалось хуже, чем я предполагал или хотя бы опасался. Все дорожки до единой содержали как минимум отсылки к какой-либо из моих вещей: где особую гармоническую последовательность, где обрывок мелодии, а где – манеру смены ключа. Более того, целая дорожка практически ноту за нотой воспроизводила одну из моих «Песен ветра». На другой крошечная каденция из концерта для флейты, изящная текучая фраза всего восьми тактов в длину, была превращена в шесть минут акустического натиска визжащей гитары и сводящего с ума гулкого грохота барабанов. Мне даже удалось различить в одной из песен паузы из «Дыхания»!
Название главного, титульного трека «Pilota Marret» на обложке оставалось без перевода. Написавший мне письмо меломан перевел его «Заблудившийся авиатор», и я пока принял эту версию. Скоро я, как одержимый, силился разобраться, о чем думал этот Анте, какие ключи может скрывать или, возможно, раскрывать такое название. Я съездил в столичную Центральную библиотеку и нашел там туристический разговорник по народному островному говору. У этого языка имелась письменная форма, подчинявшаяся правилам грамматики, синтаксиса, склонения и так далее, но из-за огромных размеров Архипелага Грез и буквально неисчислимого количества островов там ходили десятки, сотни диалектов. В сущности, «островной язык» лучше было понимать как устный, но поблизости не было никого, кто бы им владел, приходилось обходиться правилами из книжки.
Оказалось, что «Заблудившийся авиатор» может считаться адекватным переводом названия с той версии народного языка, какой пользуются в скоплении островов, именуемом Торкильской группой, – это как раз ближайшие острова к глондскому побережью. По-видимому, мой корреспондент считал торкильскую версию достаточно точной. Однако же родной остров Анте, Теммил, находился от Торкил по другую сторону мира. Я не имел представления, где именно. Он расположился в системе субтропических островов, известных на народном языке как острова Руллер; на местном диалекте «теммил» означало «перекрывающий воздух» или «душитель», а «руллер» – «плывущий аромат цветка».