Граф Брюль
Шрифт:
Сказав эти слова, она вдруг встала и исчезла в толпе прежде, чем Брюль мог опомниться. Он еще стоял ошеломленный и счастливый, когда к нему в припрыжку подбежал очень странный паяц, так как, несмотря на шутовской костюм, огромные пуговицы состояли из рубинов, окруженных жемчугов. Казалось, он кого-то искал, но, застав здесь только венецианца, он остановился, оглядывая его с любопытством. Он нагнулся почти до земли, желая заглянуть под маску, но Брюль прижал ее рукой. Тогда он начал прыгать вокруг него с напускной веселостью и шутовскими ужимками.
— Cavaliere nero [17] ,
— Sono un forestiero… Addio! [18] , — прошипел ему на ухо Брюль и отошел от него, но паяц, не догоняя его, следил за ним. Колоссальный итальянец тоже не спускал с него глаз.
Немного спустя они встретились у колоннады. Паяц приподнялся к уху итальянца.
— Кто это?
— Брюль.
— Так и есть, — вырвалось у паяца, — я его узнал по той ненависти, которую почувствовал в его присутствии, но уверены ли вы?..
17
Черный рыцарь.
18
Я иностранец… прощайте.
— Я? Я, который ненавижу и презираю его более вас, граф, я узнал бы его в преисподней.
Паяц вдруг отскочил и побежал, увидав издали царицу, и со страстью во взоре стал за ней следить. Итальянец же задумчиво блуждал по залам.
Общество оживлялось все более и более, и те, которые подобно паяцу искали или следили за кем-нибудь, с трудом могли протолкаться в этой толпе. Шум, писк и хохот заглушали музыку. Брюль направился в комнаты молодой королевы. В проходе его остановил монах с опущенным капюшоном и схватил его за руку.
— Ежели ты хотел, чтобы тебя не узнали, — сказал он по-итальянски, — то ты не особенно мастерски переоделся. Тебя каждый узнает, господин директор.
И он засмеялся.
— Но по чем?
— По походке, по ноге, по движениям, по вкусу, с которым ты оделся.
Брюль не мог узнать маски и бросился к ней, но она уже исчезла.
Он готов был поклясться, что это Падре Гуарини, но что мог делать иезуит здесь, в маскараде?
Немного смущенный тем, что его узнали, он очутился в комнате, слабо освещенной лампами. Здесь его остановила женщина высокого роста, ударив веером по руке. Он не сомневался, что она узнала его, он тоже узнал ее с первого взгляда, но, желая быть любезным, он притворился, что не узнает ее.
— Следует поздравить вас… Брюль.
— Право, не с чем.
— Я знаю, что ваша мысль и самолюбие стремится еще выше: но нужно идти по лестнице, иначе шествие будет неудачно. Ты уже и так стоишь высоко, а до сих пор еще не оперся на руку женщины, которая иногда умеет поднять еще выше.
Брюль вздохнул.
— Знаю я, для кого этот вздох, и что у вас делается в сердце. Но нужно забыть неблагодарную царицу и поискать другую, — сказала высокая дама.
— Искать для того, чтобы найдя, быть снова отвергнутым?
— Отвергнет разве та, которая не узнала бы тебя, а такой и жалеть нечего.
Она нагнулась и, шепнув ему что-то на ухо, исчезла в толпе.
Брюль пошел далее. Против него был стол Франи Коловрат, окруженный молодыми людьми. Девушка кокетничала, смеялась, строила глазки и подавала всем то, чего кто желал. Брюль смотрел на нее издали. Она была в высшей степени интересна и привлекательна, в глазах
Долго смотрел он на нее, задумавшись, и, не присоединившись к толпе, которая ее окружала, он отошел в сторону. Лишь только он бросился в кресло, чтобы отдохнуть, так как он уже немного устал, и собраться с мыслями, как уже рядом с ним уселся великорослый итальянец. Он посмотрел на Брюля сверху и спросил:
— Не правда ли, прежде тебе была по вкусу царица, а теперь ты думаешь, не пойдут ли дела лучше с этой буфетчицей? Признайся!
Брюль, не желая завязывать разговор, отрицательно покачал головою.
— Это богатая девушка и в передничке принесет кому-то много бриллиантов… Тебе бы это пригодилось… Ведь ты их любишь?
Брюль не ответил ни слова, а сделал только нетерпеливое движение и, скрестив руки на груди, хотел не обращать внимания на то, что говорил его собеседник, и поэтому повернул голову в противоположную сторону. Но итальянец знал, что ни одно его слово не пропадает даром, и поэтому продолжал вполголоса:
— Посмотри только, какие белые ручки, какие, точно изваянные, плечи, какое личико, словно персик, которого пушок не был пошевелен крылышком птички. Это лакомый кусок, если не королевский, то по крайней мере министерский. Но Август И уже стар, а сын его, слишком набожен… Протяни только руку и получишь ее. Что будет потом, не знаю… посмотри, как она улыбается двадцати за раз, а что говорят ее глаза! Именно такая жена нужна такому, как ты, человеку. Гассе, великого музыканта, обвенчали с Фаустиной, и так артист, как ты, должен жениться на такой актрисе. Сегодня она уже великолепно исполняет свою главную роль, а что будет, когда она будет исполнять роли кокеток?
Только невольные движения Брюля позволяли судить, что эти немилосердные уколы достигали своей цели; однако, он не терял присутствия духа и сидел невозмутимо. Притворившись глухим и не смотря на итальянца, он встал и отошел.
Напрасно искал его неутомимый преследователь, так как венецианец исчез. Музыка гремела, и маски начали танцы, которые продолжались до утра.
В залах еще вертелись последние пары, когда в часовне на Ташенберге падре Гуарини посыпал пеплом головы королевы, наследника и их придворных [19] .
19
В первый день Великого поста, называемый по-польски Попелец, у католиков во время литургии священник посыпает головы пеплом, в знак смирения и покаяния.
IV
Несмотря на карнавал и большие постройки, которыми любил забавляться король; несмотря на пышность и роскошь, которая его окружала, Август II, по-видимому, сильно скучал. Его хотели для разнообразия женить; он зевнул и засмеялся: он не хотел справлять свадьбы, так как время было тяжелое, а королевский пир, который должен был бы быть достойным такого государя, стоил бы очень много. У него немного болела нога, и он был печален. Свет уже не мог ничего ему дать; он столько испробовал и дурного, и хорошего, что на дне чаши жизни осталась только одна муть. Самая прекрасная женщина была для него обыкновенной вещью; в его памяти проходил целый ряд лиц, засиявших на одну минуту и также скоро потухавших.