Граф Дракула. Тайны князя-вампира
Шрифт:
Потеряв терпение, Влад решил выманить претендента из-за гор и дать ему решающий бой на подступах к столице. Это было рискованно: господарь мог рассчитывать только на своих "храбрецов", силы были практически равными, а жители Тырговиште, среди которых было немало родственников казненных, в любой момент могли ударить господарю в спину. Но Дракула никогда не боялся риска. В апреле 1460 года он отправился в Брэилу инспектировать укрепления, позаботившись, чтобы об этом узнали в Фэгэраше. Уже через несколько дней армия Дана перешла горы и, легко разметав пограничные гарнизоны, приблизилась к столице. Беглые бояре и дюжие саксонские наемники шли вперед бодро, уже предвкушая хлеб-соль от благодарных горожан. Но вместо этого на подступах ко дворцу их встретил строй "храбрецов" — едва увидев долгожданного
Как он и надеялся, битва не продлилась долго. Ни боярские слуги, ни наемники не собирались умирать за чужое им дело Данешти. Уже через час они дрогнули — малыми отрядами и поодиночке отступили в лес и побежали к перевалу, спасая свои жизни. Дан с кучкой отчаянно бившихся сторонников был окружен и сбит с коня. По приказу Дракулы претендента поставили на колени перед вырытой могилой, и приведенные из города священники заживо отпели его. В бледном лице Дана не было ни кровинки. Он знал, что жалости от соперника ждать бессмысленно, и умолял провидение только об одном чтобы его не зарыли заживо, как некогда его приверженцы зарыли юного Мирчу. Бог услышал ого молитву Дракула, мрачно наблюдавший за церемонней, взмахнул рукой, и голова принца скатилась в могилу, куда минуту спустя рухнуло и его тело.
Один из немецких памфлетов так описывал гибель Дана и последующие события: "Юный рыцарь был схвачен в бою живым. Ему вырыли могилу, поставили его на край ее и велели священнику отпеть его, как положено у христиан. Когда с этим было покончено, голова узника скатилась в отрытую могилу. После того как он претерпел столь ужасные и неописуемые муки, его сторонники были посажены на кол вместе с их малолетними детьми, иных из которых прибивали к груди матерей, пока те не умирали. Иногда же он вырезал детей из материнской утробы… или вскрывал матерям грудь и вкладывал туда головы их детей вместо сердца. И язычники, и христиане терпели от него столь великие мучения, каких не измыслили даже тираны Ирод, Нерон, Диоклетиан и все остальные вместе взятые. И, посадив на кол две сотни сторонников Дана, он пировал среди мертвых и умирающих". Если верить этим обвинениям, то речь шла не о взятых в плен воинах Дана — откуда среди них женщины и дети? — а о новых жертвах среди бояр и их родственников, истинно или ложно обвиненных в поддержке претендента.
Теперь, развязав себе руки, Дракула мог основательно отомстить саксам. В апреле его армия вошла в Трансильванию — не обходным путем, как прежде, а прямо через долину Праховы, где путь преграждал мощный замок Бран. Валашский господарь сумел каким-то образом обойти его или подкупить охрану, и его вторжение стало совершенно неожиданным. Вся область Бурценланд (Бырса) вокруг Брашова подверглась опустошению, но сам город, как и прежде, затворил ворота и остался невредим. Правда, Михаэль Бехайм пишет, что Брашов был сожжен, но на самом деле сгорели только предместья за городской стеной вместе с церковью Святого Иакова. Жители окрестных деревень и не успевшие укрыться горожане были захвачены в плен, но на этот раз Дракула не увел их с собой как заложников. У него были другие планы.
На склоне холма Гершпренберг (Тымпа) перед городской стеной, на которой сгрудились не верившие своим глазам брашовяне, с раннего утра готовилась декорация для страшного спектакля. Гвардейцы Дракулы, деловитые, как муравьи, — сходство усугублялось их черными куртками, — тащили из леса связки свежесрубленных колов и обтачивали их, споря об оптимальной толщине. Их товарищи уже гнали со всех сторон толпы связанных, измученных мужчин, женщин и детей. Некоторые пленники плакали, догадываясь об ожидающей их участи, другие угрюмо молчали. Когда все было готово, раздалась дробь полковых барабанов-бучумов, и всадник на вороном коне с белым пером на шапке, смотревший на зрелище с вершины холма, поднял и опустил руку. Сейчас же гвардейцы схватили первый десяток пленных, опрокинули их на землю, завозились, сдирая одежду и делая еще что-то, отчего на траву брызнула кровь и над местом казни разнеслись леденящие душу крики. Это был секрет, который воевода узнал у татар, известных мастеров пыток — если казнимому перерезать седалищный нерв, задний проход расслабляется, и кол входит туда почти без усилий…
Вот
Казнь продолжалась до самого вечера. Только когда начало темнеть, командир наемников с явным облегчением приказал возвращаться в лагерь, предварительно зарубив оставшихся пленников — те могли считать, что им повезло, и встретили смерть слезами облегчения. По всему холму со гни посаженных на кол слабо шевелились, бормоча невнятные угасающие слова молитв или проклятий. Кровь ручейками стекала на землю, и в воздухе уже кружились первые вороны, резкими криками созывая товарищей на добычу. Всадник на черном коне смотрел на эту картину с вершины холма еще долго; только когда стало темно, он дернул поводья и поехал прочь, не оглядываясь, сопровождаемый телохранителями.
Это страшное деяние совершилось в День святого Варфоломея, который католики отмечают 24 августа (именно тогда произошла печально известная резня в Париже). Но "варфоломеевский день" Дракулы никак не мог случиться тогда — вряд ли воевода блуждал со своим войском вокруг Брашова целых три месяца. Скорее всего, имеется в виду православный праздник этого святого, отмечаемый 11 июня. Правда, в некоторых источниках говорится не о дате, а о церкви Варфоломея, которую господарь якобы сжег, но такая церковь появилась в Брашове уже позже — не в память ли о кровавой расправе? По словам Бехайма, воевода и в этот раз не упустил случая отобедать среди посаженных на кол, что могло случиться только на следующий день после затянувшейся казни — валахи простояли у стен Брашова еще трое суток. Поэт передает и другую историю: когда валашский отряд не сумел сжечь немецкое село Зейдлинг из-за сопротивления жителей, Дракула приказал посадить на кол его командира Калина за недостаток храбрости.
Во всех селениях, не проявивших такой стойкости, как Зейдлинг, происходило то же, что у стен Братова. Вот как описал карательный поход воеводы румынский писатель Михай Садовяну: "Возглавив конные отряды, он приказал нм сперва растоптать засеянные ноля Бырсы, а затем спалить их; стада не гнали в Валахию через перевалы, а посекли на месте; словно собрались тут волки со всего света и, зарезав овец, оставили их гнить без надобности. Горящие села на холмах освещали ночные кутежи в долинах. Простершиеся ниц рабы были вознесены гораздо выше, чем сидят обычно люди, на то в обозе были заготовлены колья с паленым острием. Рравда, для детей имелись колья покороче".
На обратном пути господарь совершил набег на Фэгэраш, где окопались сторонники Данешти, — месть им была особенно жестокой. Здесь снова были сожженные вместе с жителями села, груды изрубленных и длинные ряды колов, на которых корчились люди, замученные уже не за какую-то, пусть даже мнимую вину, а заодно с другими, для примера. Предав огню несколько сел в окрестностях Сибиу, "храбрецы" вернулись в родные края, пройдя долиной Арджеша. Историки вслед за Бехаймом, по обыкновению, завышали количество жертв этого похода; говорится о 30 и даже 50 тысячах погибших. Конечно, это преувеличение: все население местностей, разоренных Дракулой, было меньше, и, конечно, далеко не все из них погибли — большинство успело укрыться за крепкими стенами городов. Однако можно не сомневаться, что "наказание" трансильванцев и впрямь было кровавым, унеся больше жизней, чем все предыдущие казни Влада.