Граф Феникс
Шрифт:
– Бедный князь! Где вы его оставили?
– Я предоставил его попечению маркизы. Она повела удрученного князя на дачу. Сам же я, несмотря на опасность, намеревался отыскать князя и вот, случайно войдя в этот садик, встретил вас.
– Вы можете совершенно спокойно следовать дальше, – сказал Калиостро, – я же распоряжусь относительно слуг.
Затем магик взял свою хламиду и тиару и под руку с госпожой Ковалинской удалился.
Полковник углубился в парк. Не успел он пройти часть широкой аллеи, как показалась фигура князя Потемкина.
– Я сам того же мнения, что этот Калиостро – шарлатан и авантюрист! – говорил Потемкин.
– Так же, как и жена его, милый дяденька! Так же, как и жена его!
– Ну, эта итальяночка столь же глупа, как хороша собой!
– Что она хороша собой или, вернее, вам, дядюшка, такой кажется, об этом всякий по новому ее браслету может узнать!
– Милая Улыбочка, душа моя, неужели вы за мною следить начинаете? Это, душенька, гадко! Я не бычок, чтобы меня держать на веревочке.
– А если вы от темной итальянской проходимки уже растрепаны, как петух заморский, дядюшка? Смешно! Мне все равно, любитесь с какой хотите. Но зачем она здесь, на вашей даче?
– Не вы ли требовали пригласить Калиостро для лечения ребенка?
– Ах, я боюсь Калиостро. Это ужасный, ужасный человек!
– Чего же вы желаете от меня, милая Улыбочка?
– Я не желаю, чтобы вы, кот заморский, дядюшка бегали за Калиостершей здесь, на даче! Я не желаю! Не желаю! Не желаю!
Тут они заметили шедшего навстречу полковника.
– А Калиостро серебро отыскал! – сказал Потемкин, делая знак адъютанту подойти.
– Он мне сам об этом сейчас поведал, ваша светлость! – отвечал Бауер.
– Почему же он столько времени меня ждать заставил? Чего он копался? Вздумал меня, такой-сякой, в сторожа к серебру определить! Не вытерпел, пошел, лекаря приставил к серебру.
– Не могу понять, почему граф замешкался, – сказал Бауер. – Я нашел его в садике в приятной беседе с госпожой Ковалинской.
– А, я и позабыл, что они вместе пошли! – сказал Потемкин. – Теперь понимаю, почему замешкался Калиостро. Нежное сердце госпожи Ковалинской от магического пламени этого некроманта, кажется, совершенно растаяло.
Разговаривая, они подошли к широкой скамейке, над которой было изваяние козлоногого сатира, обнимающего стан убегающей нимфы. Улыбочка, жалуясь на усталость. опустилась на скамью. Между тем в парке замелькали огни, и скоро на аллее показался дворецкий с толпол лакеев, держащих в руках фонари, ломы, топоры, лопаты, двое гайдуков тащили даже небольшой домкрат.
И людей и запаса орудий хватило бы не только на то, чтобы поднять плиту пола в гроте, но и вести подкоп под кпепостную башню. При этом люди не выказывали собой отваги Дворецкий был бледен. Лакеи по-разному выражали крайнюю степень тревоги и опасения. Магические действия Калиостро внушили суеверный ужас всей русской дворне
Заметив белевшее платье княгини, огромную темную фигуру стоявшего возле нее Потемкина, а за ними Бауера, люди пришли в смятение. Дворецкий, несший тупую шпажонку, которую наскоро раздобыл в сарае с декорациями и реквизитом домашнего театра Озерков, начал размахивать своим оружием, отступая и крича тонким голосом:
– Кто тут? Что за люди?
Часть лакеев при этом угрожающе начала трясти ломами и лопатами, поднимая повыше фонари, а некоторые развернулись и попытались бежать.
– Трус! Чего орешь? Это я, – сказал Потемкин.
– Ах, ваша светлость, простите ради Бога! – опуская шпажонку и подобострастно кланяясь, сказал дворецкий. – Все люди так господином Калиостро напуганы, что совершенно вас не узнали.
– Трусы! Чего вы боитесь? Идите прямо к башне и гроту, там на часах у найденного серебра лекарь остался. Он вам покажет, где тайник и какую плиту поднять.
– Слушаем, ваша светлость! Так что, ребята, бодритесь и ничего не бойтесь, – обратился доблестный предводитель к лакейской армии, стоявшей навытяжку с остолбенелыми лицами.
– Да, да! Не трусьте! Идите и несите серебро прямо сюда, – приказал Потемкин.
Дворецкий отвесил князю поклон и, махнув шпагой людям, более отважно двинулся вперед. Все последовали за ним.
– Экие трусы! Экие трусы! – смеялся Потемкин, садясь возле княгини.
Не прошло, однако, и пяти минут, как вдали раздались громкие крики, потом замелькали в разных точках огни, послышался топот бегущих, явственно донеслись вопли: Матерь Божия, помилуй нас! Владычица, защити! Привидение! Караул, помогите!
Улыбочка в страхе прижалась к дядюшке.
– Что это такое? Что их там напугало? – сам, видимо, встревоженный, – говорил Потемкин.
– Кричали: «Привидение». Успокойтесь, княгиня, это только новые фокусы господина Калиостро! – улыбаясь, заметил полковник Бауер.
– Он начинает быть весьма надоедлив со своими привидениями! – с досадой говорил светлейший.
Тут на аллее показался быстро движущийся обратно в сопровождении трех лакеев дворецкий. Шпаги в его руках уже не было, как и фонарей у сопровождавших его людей. Одежда на них была в беспорядке, тяжкое дыхание и лица, обезображенные ужасом, свидетельствовали о только что пережитых потрясениях.
– Что случилось? Почему ты бежал? Что такое? Что такое? – беспокойно спрашивал Потемкин.
Дворецкий некоторое время только шевелил губами, испуская какие-то непонятные звуки.
– Так что, – выговорил он наконец, – так что, в-в-ваша… в-в-ваша… неблагополучно… В парке совсем неблагополучно…
– Как? Что? Говори, болван, яснее!
– Привидение-с.
– Какое привидение!
– Лекаря черти разорвали! – вдруг брякнул один из лакеев.
– Ах, я умираю от ужаса! – прижимаясь к дядюшке воскликнула трепещущая княгина Голицына.