Граф Монте-Кристо (с иллюстр.)
Шрифт:
– Я получил записку от Альбера с просьбой быть сегодня в Опере; он хотел, чтобы я был свидетелем того оскорбления, которое он собирался вам нанести.
– Очень возможно, – невозмутимо сказал Монте-Кристо.
– Но как вы с ним поступите?
– С кем?
– С Альбером.
– Как я поступлю с Альбером, Максимилиан? – сказал тем же тоном Монте-Кристо. – Так же верно, как то, что я вас вижу и жму вашу руку, завтра утром я убью его. Вот как я с ним поступлю.
Моррель, в свою очередь, пожал руку
– Ах, граф, – сказал он, – его отец так его любит!
– Только не говорите мне этого! – воскликнул Монте-Кристо, в первый раз обнаруживая, что он тоже может испытывать гнев. – А то я убью его не сразу!
Моррель, пораженный, выпустил руку Монте-Кристо.
– Граф, граф! – сказал он.
– Дорогой Максимилиан, – прервал его граф, – послушайте, как Дюпрэ очаровательно поет эту арию:
О Матильда, кумир души моей…
Представьте, я первый открыл в Неаполе Дюпрэ и первый аплодировал ему. Браво! Браво!
Моррель понял, что больше говорить не о чем, и замолчал.
Через несколько минут действие кончилось, и занавес опустился. В дверь постучали.
– Войдите, – сказал Монте-Кристо, и в голосе его не чувствовалось ни малейшего волнения.
Вошел Бошан.
– Добрый вечер, господин Бошан, – сказал Монте-Кристо, как будто он в первый раз за этот вечер встречался с журналистом, – садитесь, пожалуйста.
Бошан поклонился, вошел и сел.
– Граф, – сказал он Монте-Кристо, – я, как вы, вероятно, заметили, только что сопровождал господина де Морсера.
– Из чего можно сделать вывод, – смеясь, ответил Монте-Кристо, – что вы вместе обедали. Я рад видеть, господин Бошан, что вы были более воздержанны, чем он.
– Граф, – сказал Бошан, – я признаю, что Альбер был не прав, выйдя из себя, и приношу вам за это свои личные извинения. Теперь, когда я принес вам извинения – от своего имени, повторяю это, – граф, я надеюсь, что вы, как благородный человек, не откажетесь дать мне кое-какие объяснения по поводу ваших сношений с жителями Янины; потом я скажу еще несколько слов об этой молодой гречанке.
Монте-Кристо взглядом остановил его.
– Вот все мои надежды и разрушились, – сказал он смеясь.
– Почему? – спросил Бошан.
– Очень просто; вы все поспешили наградить меня репутацией эксцентричного человека; по-вашему, я не то Лара, не то Манфред, не то лорд Рутвен; затем, когда моя эксцентричность вам надоела, вы портите созданный вами тип и хотите сделать из меня самого банального человека. Вы требуете, чтобы я стал пошлым, вульгарным; словом, вы требуете от меня объяснений. Помилуйте, господин Бошан, вы надо мной смеетесь.
– Однако, – возразил высокомерно Бошан, – бывают обстоятельства, когда честь требует…
– Сударь, – прервал Бошана его странный
– Сударь, – отвечал Бошан, – так не отделываются от порядочных людей; честь требует гарантий.
– Сударь, я сам – живая гарантия, – невозмутимо возразил Монте-Кристо, но глаза его угрожающе вспыхнули. – У нас обоих течет в жилах кровь, которую мы не прочь пролить, – вот наша взаимная гарантия. Передайте этот ответ виконту и скажите ему, что завтра утром, прежде чем пробьет десять, я узнаю цвет его крови.
– В таком случае, – сказал Бошан, – мне остается обсудить условия поединка.
– Мне они совершенно безразличны, сударь, – сказал граф Монте-Кристо, – и вы напрасно из-за такой малости беспокоите меня во время спектакля. Во Франции дерутся на шпагах или на пистолетах; в колониях предпочитают карабин; в Аравии пользуются кинжалом. Скажите вашему доверителю, что я, хоть и оскорбленный, но, желая быть до конца эксцентричным, предоставляю ему выбор оружия и без споров и возражений согласен на все; на все, вы слышите, на все, даже на дуэль по жребию, что всегда нелепо; но со мной – дело другое; я уверен, что выйду победителем.
– Вы уверены? – повторил Бошан, растерянно глядя на графа.
– Да, разумеется, – сказал Монте-Кристо, пожимая плечами. – Иначе я не принял бы вызова господина де Морсера. Я убью его, так должно быть, и так будет. Прошу вас только дать мне сегодня знать о месте встречи и роде оружия; я не люблю заставлять себя ждать.
– На пистолетах, в восемь часов утра, в Венсенском лесу, – сказал Бошан, не понимая, имеет ли он дело с дерзким фанфароном или со сверхъестественным существом.
– Отлично, сударь, – сказал Монте-Кристо. – Теперь, раз мы обо всем уговорились, разрешите мне, пожалуйста, слушать спектакль и посоветуйте вашему другу Альберу больше сюда не возвращаться; непристойное поведение только повредит ему. Пусть он едет домой и ложится спать.
Бошан ушел в полном недоумении.
– А теперь, – сказал Монте-Кристо, обращаясь к Моррелю, – могу ли я рассчитывать на вас?
– Разумеется, – сказал Моррель, – вы можете мной вполне располагать, граф; но все же…
– Что?
– Мне было бы очень важно, граф, знать истинную причину…
– Другими словами, вы отказываетесь?
– Отнюдь нет.
– Истинная причина? – повторил граф. – Этот юноша сам действует вслепую и не знает ее. Истинная причина известна лишь богу и мне; но я даю вам честное слово, Моррель, что бог, которому она известна, будет за нас.
– Этого достаточно, граф, – сказал Моррель. – Кто будет вашим вторым секундантом?