Граф-пират
Шрифт:
Из книги выпал цветок жасмина. Вайолет пораженно смотрела на него как на упавшую с неба звезду.
Помятые лепестки сияли на фоне ее белоснежной сорочки.
Она бережно отложила книгу в сторону. Дрожащими пальцами девушка осторожно взяла кремовый бутон, как будто это была сказочная фея, прикрыла глаза и провела цветком по лицу. Флинт сделал это, словно хотел лучше запомнить ее. Сердце Вайолет сладко заныло: у нее было такое чувство, будто в груди распустился цветок. Этот человек хранил только то, что много значило для него.
И вновь Вайолет показалось,
Тут за дверью каюты раздались шаги.
Вайолет резко выпрямилась.
Она быстро схватила книгу, спрятала цветок между страницами, в несколько прыжков преодолела расстояние между кроватью и полкой, пока наконец не решила, что будет лучше сунуть книгу под кровать, а самой лечь и натянуть одеяло до подбородка.
Вайолет замерла, когда отворилась дверь, вошел капитан Флинт, расстегивая на ходу рубашку, и принялся устанавливать на маленький столик зажженный фонарь. Стянув рубашку через голову, он повесил ее на спинку стула и остановился перед зеркалом.
О Боже!
Сердце Вайолет мучительно сжалось при виде его красивого обнаженного торса: широкие плечи, которыми она так восхищалась с самого начала, узкая, крепкая талия. Флинт чуть повернулся, собираясь встряхнуть свою рубашку и как следует развесить ее на стуле, и перед глазами Вайолет мелькнули полоски шрамов на его спине. Это была загорелая спина, местами гладкая и блестящая, местами вся испещренная шрамами: вот узкий белый плоский шрам — может быть, он получил его, когда спасал Лавея из карточного притона, — другой, округлый и выпуклый, на пояснице; еще один, похожий на зашитую рану, неровный и чуть сморщенный по краям, возможно, оставшийся после побега из тюрьмы? Вайолет вспомнила, как за обедом у графа Эбера гостья восхищалась романтикой пиратства.
В жестокости не было ничего романтичного.
То, что Вайолет воспринимала как произведение искусства, отмеченное мужественной красотой, для Флинта было всего лишь броней, жизненной необходимостью в повседневных делах. Он бездумно рисковал жизнью, танцевал вальс, управлял кораблем, спасал жизни, занимался любовью с Фатимой.
Последняя мысль заставила Вайолет вздрогнуть.
«Он спрятал цветок жасмина в книге».
Так мог бы поступить чувствительный человек, но сейчас перед ней стоял полуобнаженный воин.
Вайолет поднесла руки к лицу, ее щеки горели, все тело было охвачено неистовым желанием. И вновь она почувствовала, что ей не сравниться с Флинтом. Правда, она с радостью попыталась бы.
— У него форма римской цифры «пять».
Вайолет казалось, это была только мысль, но лишь потом она сообразила, что высказала ее вслух.
Глава 16
Флинт замер на месте. Слова отдавались эхом в полумраке — абсурдное, нелепое замечание, — но теперь ничего не исправишь.
«Прошу, сделай вид, что не слышал».
Флинт медленно
— Цифра «пять»?
Флинт серьезно смотрел на нее. Казалось, он совсем не удивился.
Наверное, он пришел специально, мелькнула мысль у Вайолет.
Его грудь приковывала взгляд. Как хотелось провести пальцем по крепким мышцам, словно очерчивая путь по карте. Вниз спускалась узкая дорожка кудрявых волосков.
Вайолет потеряла способность думать и говорить.
— Вы больше не в состоянии произнести законченную фразу, мисс Редмонд? Прошу, скажите, что это неправда. Мир не переживет такой потери.
Он ждал, неумолимо подняв брови.
— Римская цифра «пять», — слабо повторила она, — она имеет форму…
Он недоуменно нахмурился.
— …форму вас, — наконец решительно призналась она и села, выпустив из рук одеяло.
Оно скатилось на колени, и он жадно, не испытывая ни малейшего смущения, устремил взгляд на обнаженное плечо. В свете лампы её ночная сорочка казалась почти прозрачной, дразнящие воображение тени скользили по ней.
Какой же у нее был довольный и порочный вид.
Невероятно медленно она нарисовала в воздухе цифру V, начиная от его широких плеч: сначала с левого, потом рука опустилась к узкой талии — глаза отметали крепкие мускулы, загорелую кожу и шрам — и вновь поднялась к великолепному правому плечу.
Наверное, это была самая красивая цифра V на свете.
Флинт не сводил с Вайолет глаз, словно вдруг увидел призрак.
Мотнув головой, он тяжело опустился на кровать, спиной к ней. Его лицу стало жарко, но это все из-за знойной ночи. Флинту захотелось чем-то занять руки, и он принялся расшнуровывать ботинки. Но проворные пальцы стали вдруг тяжелыми и неловкими: ничего не получалось. Он отказался от попыток и положил руки на колени.
Зачем он раздевается? Ему ведь надо уходить. Он забыл, что сегодня очередь Вайолет спать в его каюте, или не забыл?
Воцарилась напряженная тишина.
Флинт оглянулся на нее. В свете лампы ее кожа золотилась; она казалась легкой, неземной и такой манящей.
— С чего вы это взяли? — небрежно спросил он.
— Всех молодых англичанок учат рисовать и обращать внимание на очертания предметов. Я заметила, что ваше тело имеет форму римской цифры «пять».
Вайолет пожала плечом.
Почему-то этот жест его рассердил.
— Вы говорите, что я произведение искусства, мисс Редмонд?
Флинт снова переключил внимание на ботинки.
Это были красивые ботинки, за которыми он тщательно ухаживал, потому что любил и ценил хорошо сделанные, полезные вещи. И все же мыски потрескались от бесконечной ходьбы по палубам, от путешествий по чужим землям, от танцев в бальных залах. Если бы граф мог пересчитать эти трещины, то, возможно, узнал бы количество пройденных миль, как определяют возраст дерева по кольцам.