Граф Сен-Жермен - хранитель всех тайн

Шакорнак Поль

Сверхочищенное оливковое масло, изготовляемое в Германии за 12 часов.

Оставляю на потом то, что касается сельского хозяйства.

Л.П.Т.С. де Уэлдон

По различным причинам здесь нельзя упомянуть об одном дополнительном способе.

Осуществление этого промышленного плана может оказаться в высшей мере полезным для экономики страны и приведет к нерушимому единству между различными великими странами.

Уэлдон".

Помимо данного списка граф обещал вручить д’Алвенслебену письмо, но "опасаясь, что придется слишком углубиться в детали", он просто вручил следующую просьбу об аудиенции:

"Сир, говорить о себе иначе, чем с фактами в руках, не подобает, когда имеешь счастье обращаться к такому великому Королю. Поэтому пусть Ваше

Величество вышлет мне свои приказания, коими он осчастливит покорнейшего, вернейшего и скромнейшего слугу Вашего Величества

Уэлдона" ⁴⁷⁸.

30 июня 1777 г. Фридрих II ответил д'Алвенслебену, что он не собирается отвечать графу Сен-Жермену, но разрешает передать ему, что тот может приехать в Потсдам. Король передал список графа своему брату, князю Генриху Прусскому, который написал следующее:

"Благодарю тебя, дорогой брат, за присланную памятку о чудесах, которые Сен-Жермен хочет осуществить. Он многое обещает, но многое и умеет. У него, наверное, глубокое образование, и он всегда слыл удивительным человеком. Возможно, он владеет некоторыми тайными способами использования и улучшения отдельных веществ. Эксперимент с двумя-тремя предметами не разорит нас, а может принести большую прибыль, конечно же не сокровища Креза или Монтесумы, но необязательно сравниваться с ними, чтобы быть богатым. Богатство меряется нашими собственными потребностями. Кто удовлетворяет их, не теряет ни радость, ни душевный покой, более того, он их увеличивает, если сумеет облегчить судьбу несчастных и нуждающихся" ⁴⁷⁹.

Нам неизвестно, последовал ли король Прусский бескорыстным советам своего брата, об этом архив умалчивает. По крайней мере, не жажда прибыли толкнула графа Сен-Жермена передать свой список Фридриху II: по этому поводу он сказал д'Алвенслебену: "Поскольку я владею большими богатствами, никакой правитель не сможет меня облагодетельствовать. Поскольку я сам — князь, он не сможет заметно улучшить мою судьбу".

Поскольку граф Сен-Жермен не ответил на приглашение Фридриха-Августа Брунсвикского, последний направил к нему посланца в лице своего личного советника, господина дю Воска — торговца шелками в Дрездене. Тот не знал, что граф "способен прочесть на лице человека, может ли собеседник понять его или нет. В последнем случае он избегал новой встречи с этим человеком" ⁴⁸⁰.

Именно это и случилось, когда господин дю Боск предстал перед графом Сен-Жерменом. Тайный советник рассчитывал, что граф станет показывать ему различные документы, коими "адепты" любят размахивать, либо проделывать опыты по трансмутации. Граф всего лишь раскрыл "философский лор-трет" посетителя. Последний, страшно удивившись, возненавидел графа и, желая принизить его в глазах своего хозяина, представил его Фридриху-Августу таким образом: "Я увидел в нем лишь остроумного, начитанного, много видевшего и испытавшего человека, имеющего разрозненные познания в области химии, но не ставшего настоящим исследователем, короче, человека без системы. Я понял, что он ничуть не теософ, он не различает Бесконечное во всех его деталях, анализ Создания не дал ему правильного мнения о Причине создания" ⁴⁸¹. Дю Боек сумел убедить некоего Фрелиха, проживающего в Горлице, и оба придумывают в своих докладах Фридриху-Августу Брунсвикскому совершенно невероятные истории. Фрелих убедил князя не встречаться с графом, заметив, что тот — "не масон, не маг, ничего в масонстве не смыслит" ⁴⁸². Как известно, князь Брунсвикский был председателем ложи "Три глобуса Вселенной" в Берлине и проповедником в ложах обряда Строгого Послушания.

Что касается господина дю Боска, он познакомил князя с информацией о том, что русский офицер Давид ван Хоц ⁴⁸³якобы встретил графа "с трудом — из-за ранения в ноге — шагающего по дороге в Россию. Граф едва передвигался, и офицер якобы взял его в свою карету, привез в Москву,

где у графа была фабрика, которая не функционировала ⁴⁸⁴. Дю Боск настаивал на этой информации, утверждая, что граф работал над изготовлением красителей для ткацкой фабрики в Москве ⁴⁸⁵. Затем он стал утверждать, будто камни, которыми он обладал, происходили из рудника, открытого им в России, правом выработки которого он владел единолично, а в алмазах совершенно не разбирался ⁴⁸⁶. Наконец дю Боск пустил слух о том, что разоренный граф попытался выпросить у него самого крупную сумму денег ⁴⁸⁷.

У графа Сен-Жермена нашлись в Дрездене два друга, готовых защитить его перед князем Брунсвикским. Одним из них был государственный советник — барон Вурмб. другим — камергер герцога Курляндского, барон Бишофсвердер.

Бишофсвердер ⁴⁸⁸написал князю Фридриху-Августу Брауншвейгскому следующее: "Удивлен, узнав, что брат дю Боск не согласился дать денег взаймы графу Сен-Жермену. Браг не может не знать, что, если граф часто занимал деньги, он всегда возвращал крупные суммы, и нет никакой опасности в том, чтобы с ним познакомиться" ⁴⁸⁹. Затем с согласия герцога Курляндского ⁴⁹⁰Бншофсвердер уехал в Лейпциг на встречу с графом Сен-Жерменом ⁴⁹¹.

Именно в это время граф написал князю Фридриху-Августу Брунсвикскому следующее письмо, датированное 8 мая 1777 г.

"Ваше Величество,

Позвольте мне открыть свое сердце Вашему Величеству. Оно изранено с тех пор, как советник господин дю Бокс передал мне распоряжения, которыми, судя по его письму, Ваше Величество удостоило его, но которые не имели ко мне никакого отношения, — способом, который не мог быть мне приятен. Господин де Вурмб и барон Бншофсвердер могут ручаться за прямоту и доброту моего демарша, вызванным тем уважением, ревностной и верной привязанностью, с которыми преклоняюсь перед Вашим Величеством, хотя из скромности я бы предпочел умолчать о своих побуждениях. Я постараюсь завершить как можно быстрее неотложные и важные дела, которые задерживают меня здесь, и смогу с неописуемой радостью приехать к Вам, несравненному Князю, на поклон. Когда Вы окажете мне честь хорошо меня узнать, я уверен, что Ваше Величество проявит ко мне всю справедливость и тонкое чутье, которые я заслуживаю и которые тем более ценны, что проявлены буду именно Вами; я весь, мой долг, мое стремление и моя учтивая и верная привязанность к Вашему Величеству, покорнейший и смирнейший слуга Вашего Величества

Господин Уэлдон" ⁴⁹².

С этого момента деталей в нашем распоряжении мало, либо они не точны. Например, мы не нашли какой-либо информации о первых встречах Бишофсвердера с графом Сен-Жерменом.

Зато до нас дошел рассказ государственного советника господина Вурмба о его разговоре с графом в Лейпциге:

"Я увидел очень бодрого для своего возраста мужчину шестидесяти или семидесяти лет. Он смеется над теми, кто приписывает ему невероятный возраст. Благодаря режиму и лекарствам, которыми он пользуется, он, возможно, проживет еще долго. И все же выглядит он не долгожителем. Нельзя отказать ему в глубоких знаниях. Я буду работать с ним над некоторыми красителями, над обработкой шерсти и хлопка, чтобы проверить, можно ли из этого извлечь пользу для наших мануфактур.

После того как я вошел к нему в доверие, я заговорил о масонстве. Без рвения, как будто не придавая этому большого значения, он признался в том, что достиг четвертой ступени ⁴⁹³, но знаков не помнит. По этой причине я не смог углубиться в эту тему, поскольку, казалось, он ничего не знал о системе Строгого Послушания" ⁴⁹⁴.

Поскольку граф Сен-Жермен проявил интерес к делу Шрепфера, Вурмб, сыгравший в этой трагической истории одну из главных ролей, рассказал то, что знал.