Граф Сен-Жермен
Шрифт:
Но даже прежде, чем это произошло, Сен-Жермен обратился к Новому Свету. Он стал Владыкой покровителем Соединенных Штатов Америки и ее первого президента, вдохновляя на создание Декларации Независимости и Конституции. Именно он стоял за многими облегчающими труд изобретениями двадцатого века, осуществляя свою цель освобождения человечества от тяжелой работы, чтобы люди могли посвятить себя делу Бого-реализации.
В
1 мая 1954 года Сен-Жермен получил от Саната Кумары скипетр силы, а от Владыки Иисуса — венец власти, чтобы направлять сознание человечества в следующем двухтысячелетнем периоде. Эта диспенсация означает, что мы вступаем сейчас в двухтысячелетний период, когда, призывая фиолетовое трансмутирующее пламя в свои существа и мир, можно очистить энергию Бога, которую человеческая раса искажала в течение тысячелетий, и освободить человечество от страха, нужды, греха, болезни и смерти, дабы каждый мог жить в свете как Богосвободное существо.
Сен-Жермен обучает науке алхимии в своей книге «Курс по Алхимии». [605] Сен-Жермен использует аметист — камень алхимиков, камень века Водолея и фиолетового пламени. Сен-Жермен говорил нам, что «Марш Ракоци» Ференца Листа содержит формулу фиолетового пламени и созвучен с пламенем его сердца. Вальсы Штрауса несут вибрацию фиолетового пламени и помогут вам сонастроиться с ним. Ключевой нотой Иерархов эпохи Водолея является «Марш Крестоносцев» Феликса Мендельсона.
605
Перевод
Сен-Жермен имеет фокус в золотом эфирном городе над пустыней Сахара. Он проводит занятия в обители Ройял Тетон, а также в своей собственной эфирно-физической обители — Пещера Символов в Столовой Горе, штат Вайоминг, США. В дополнение к этому Сен-Жермен служит в обителях фокусах Великого Божественного Направителя — Пещера Света (Индия) и Дворец Ракоци (Трансильвания) — обители, иерархом которой является. Сен-Жермен имеет электронный образец — Мальтийский крест, а аромат Сен-Жермена — запах фиалок».
И в заключение приведу мою любимую цитату из романа Умберто Эко «Имя розы», чтобы проиллюстрировать отношение к материалам, собранным в этом томе. По традициям, идущим еще от Платона, она представляет собой по форме отрывок из философского диалога между учителем и учеником, к тому же ведущегося в библиотеке средневекового аббатства при разборке рукописей отцов церкви:
«Книги пишутся не для того, чтоб в них верили, а для того, чтобы их обдумывали. Имея перед собой книгу, каждый должен стараться понять не что она высказывает, а что она хочет высказать. Что-что, а это старые толкователи священных текстов понимали очень правильно. [Конкретные предметы или явления] в том виде, в каком они показаны на страницах этих книг, несут в себе моральное содержание, или аллегорическое, или апагогическое, и это содержание правдиво, как правдива та мысль, что целомудрие — препочтенная добродетель. Но что касается буквального правдоподобия, на которое опираются три высших прочтения, — надо еще проверить, на каких показаниях первоначального опыта основано это буквальное описание. Буквальный смысл всегда может быть оспорен, даже когда переносный неоспорим.
— Это значит, что можно передавать высокие истины, в буквальном отношении изрекая ложь».
Хочется надеяться, что даже если в этой книге и хватает подобной «лжи», тем не менее даже она в глубине своей сохраняет Свет Высокой Истины.