Граф Суворов 12
Шрифт:
— Засечно-огневая оборона. — не весело усмехнулся Таран.
— Если есть другие предложения, я с удовольствием выслушаю. — мрачно ответил я, но возражений не последовало. Я хотел отправится на передовую, как только закончу с сортировкой и осмотром раненых и больных, но в начале пришлось вернуться в город.
Петроград бурлил, все обсуждали внезапно начавшуюся катастрофу, новостные ресурсы пестрили сводками с фронта, и не только нашими, но и зарубежными. Германия уже ввела «дружественные войска» в оставшимися нетронутыми районы Польши и Чехии. Румыны, не смотря
Войск катастрофически не хватало. Даже думать о том, чтобы удержать территории Империи за линией разлома было безумием. Зона вновь разделила страну, но теперь у империи просто не было никакой возможности удержать земли протектората Молдавии, оставалось только сконцентрироваться на спасении жизней.
— Всё еще считаете, что отдавать Генриха было хорошей идеей? — спросил я у занявшего императорский трон Бориса. Выглядел он на удивление спокойно, и даже мою подколку, кажется, пропустил мимо ушей.
— Слышал, что вы с патриархом сговорились. — сказал, внимательно глядя на меня Борис. — Давать церковникам в наше неспокойное время власть, а тем более вооруженные силы не подконтрольные государству — крайне опасно. И не думай, что дав тебе слово он его сдержит. Как только накопит достаточно сил — почти гарантированно устроит мятеж.
— Пока он сдержал все обещания, которые дал. — коротко ответил я. — В отличие от ваших зарубежных друзей.
— Это называется реальная геополитика. Мои посланники, с помощью Генриха, договорились о разделе остатков Польши. Мы ничего не теряем. Земли под зоной на ближайшие годы и без того опасны. — произнес император в задумчивости.
— Могу я хотя бы узнать, за что я отдал шанс на спасение своего друга? — мрачно спросил я, глядя прямо в глаза биологическому родителю своего тела.
— Спасение друга? — удивленно приподнял бровь Борис. — Если ты про мальчишку техника, то он тебе не друг. Он опасный провокатор и крайне левый. Идейный борец, на которого было заведено несколько уголовных дел. А такое не проходит с возрастом, лишь усугубляется.
— Это уже точно не вам решать. — сказал я. — Он без сомнений бросился на врага, лишь бы отвлечь его от меня.
— Значит это тем более твоя вина, ты не сумел организовать патрульную службу и оборону так чтобы не было лишних жертв среди ценного персонала. — пожал плечами Борис. — Учись лучше руководить людьми.
— Вот уж не вам об этом рассказывать. — рассмеялся я. — Человек, который бросил семью и страну…
— Попридержи язык. — жестко ответил император, но я не собирался останавливаться.
— Бросил всех, ради своих сомнительных целей и даже не в состоянии понять, что, вернувшись через пятнадцать лет вообще ничего не контролирует. — продолжил я, глядя прямо в глаза Борису. — Настраивает против себя и против своих целей самых важных и ценных людей, всеми силами стараясь разрушить едва построенный хрупкий баланс.
— Ты забываешься, мальчик. — жестко сказал Борис, и я почувствовал, как по залу пошли волны диссонанса, разбивающиеся о мою защиту.
— Это ты забываешься, старик. — усмехнувшись
— Ты что задумал? — прищурившись спросил Борис.
— Есть такой небезосновательный слух, что вы беспомощны, несмотря на всю вашу силу. — нагло улыбаясь сказал я, подходя еще ближе. — Что ваши умения пожирают сами себя, а гнев действует только на беременных баб и цветочки.
— На тебя, чужак, сил у меня хватит. — сказал император, не поведя и бровью. А затем ударил. Попробовал ударить. Он видел, что на мне нет щита, чувствовал это, и собирался просто показать мне мое место опрокинув базовым прессом. Я создал ядро прямо перед своей грудью, максимально плотное, минимальных размеров, и конструкт, который должен был меня опрокинуть просто лопнул, не долетев пары миллиметров.
— Кажется он был полностью прав. — усмехнулся я, вызвав на лице императора выражение, которое едва угадывалось, под маской вежливого безразличия. И все же он был удивлен, раздражен и чуть в гневе. О чем говорила дребезжащая хрустальная люстра под потолком. — Пять-семь лет, и у тебя не останется никакой поддержки и власти.
— О чем ты мелешь, чужак? Я император всероссийский, а ты мой наследник, которого, если понадобится, я могу отлучить от трона и сослать… да в ту же Сибирь. — уверенно ответил Борис.
— Нет. — я аж улыбнулся от удовольствия, когда очередная волна его раздражения стала почти физической. — Вы не император. Как сказал недавно один умный человек, все мы искаженные, только разной силы и необратимости. И передо мной сейчас сидит просто очень сильная тварь, которая уже очень давно не является ни Императором, ни даже просто Борисом Романовым. Ты называешь меня чужаком, а кто тогда ты сам?
— Еще одно слово и я заткну тебя навсегда. — чуть поднявшись на троне сказал Борис. — То что мы наедине, а ты необразованное и невоспитанное хамло, не дает тебе никакого права обращаться так с императором. Любой страны. Откуда бы ты не пришел.
— Вот ведь незадача. Я и вправду пришел оттуда. Из мира, где люди уничтожают друг друга не десятками тысяч за год, а миллионами за одну секунду. А еще у нас нет правящей аристократии. И сейчас, глядя на тебя, я понимаю почему всех Романовых перебили в грязном подвале. — с каждым моим словом Борис бледнел от едва сдерживаемой ярости. Зал ощутимо трясся. Но мне именно это было и нужно. — Всё из-за того, что некоторые считают себя лучше просто по праву рождения…
— Нет. — внезапно беря себя в руки ответил Борис. — Я понял, чего ты добиваешься, хочешь, чтобы я взбесился, напал на тебя, и в результате верные мне и империи люди оказались виновны в покушении на самозваного святого которого поддерживает церковь. Хотите во время катастрофы еще и религиозный кризис устроить? Вы с Филей безумны в своей вере… и это надо прекращать.