Граф Воронцов. Книга III
Шрифт:
Проверка была банальной. Когда комментатор в очередной раз сказал зрителям про мою оплошность, я пулей ринулся в обратную сторону, про которую тот говорил. И оказался прав, я слышал все это в своем воображении. А значит…
Да твою же мать…
Постоянные рывки то влево, то вправо ни к чему хорошему не привели. Я сражался сам с собой. С неизвестным противником, которого рядом и в помине не было. А также, мне не помогали мои способности, словно на них был какой-то блок. Энергетические линии арены просто имели один цвет, и он был повсюду,
Ветряные потоки, которые я пускал, тоже никого не поднимали, если не считать песок. И, увы, для меня, противник не получал никакого урона, а то и дело смеялся надо мной. Делал это весьма красочно — вписывал во фразочки комментатора не только его голос, но и императора. А затем и Мамзелькиной. Понятное дело, что ее она слышала, но, чтобы так интонацию продублировать…
Сволочная натура этой Мити, только и делала, что издевалась надо мной. Раз за разом, я во вспышках ярости херачил песок, несколько раз уткнулся в стену и несколько раз отбил кулак об каменную площадку.
Зато, смог с точностью определить, в каком именно я углу нахожу, и насколько мое виденье неверно. Она дублировала арену в точности наоборот. Где лево — там право и так далее. Что дало мне возможность примерно «выстрелить». И это было удачно.
Ссылаясь на то, что она стояла на месте, по крайней мере, я надеялся на это, вышел в ту точку чуть в середине арены, где был «идеальный» центр, встал спиной к ней, что обозначало обратное, и швырнул со всей силы — торнадо. Которое достигло цели.
Я понял, где она стоит.
Когда удар достиг цели и нанес небольшой урон, все же расстояние было большим, картинка перед глазами поплыла, или же — смазалась, словно телевизионная картинка потеряла сигнал, и следом, я услышал крик Марты.
«На тебе проклятье! Сними наваждение в крови!»
Жаль, что я не услышал, как его снять. Потому что картинка изменилась на прежнюю, хоть и сменила день — на ночь, а значит, все вокруг опять не то, каким кажется. Вернулся к прежнему методу, искать точку опоры в виде стен, чтобы в мозгу определить, где именно я стою и опять нанес удар туда, где в начале боя стояла Митя.
На мое удивление, ничего не изменилось, а это значило, что она начала ходить…
— Сука, — выругался я и следом, услышал комментатора.
— Воронцов, как не стыдно так говорить про девушку! Ну, ничего, скоро ты будешь под ней и будешь подчиняться всем ее приказам. Нравится тебе это или нет.
Звучало, как призыв к доминации. Улыбнулся, закружился на месте и начал выпускать вокруг себя волны ветра. Слабые, на первый взгляд, но действенные. Мне не нужно было нанести урон, мне нужно было разорвать контакт с ее «взглядом», или как она передает мне картинку.
На удивление — получилось. Картинка вновь начала расплываться, но в этот раз на более больший объем времени. Этого хватило, чтобы резко двинуться на пять метров в сторону, пустить перед собой смерч, а вслед за ним, прикрываясь поднятым песком,
Сделал это грубо. Не магией, а физически, чем вызывал рев трибун.
И на сей раз я услышал настоящего комментатора.
— Вы только посмотрите! Он смог выбраться из ее чар! Смог! Не знаю, как, но это первый маг, который смог добраться за все эти бои до Мити! Похвально! Шедеврально! Удивительно!
Отвлекся. Она вновь размазалась перед глазами, но я сделал кое-какую непоправимую для нее вещь. Во время удара, стянул чуть-чуть энергии, попробовав ее на вкус. И теперь, я ее видел. Конечно, в потоке «синевы» энергии арены, ее красная, тонкая нить, была еле различимой. Но все же она мелькала.
На сей раз она бегала по арене, и, судя по всему — не разрывала контакта со мной. То есть — смотрела.
И когда я замер, она не перестала двигаться. Следил за ней, раздражал этим и начал делать свои «плюшки». Поднимать землю с помощью ветра, прямо перед ней, кидать на опережение потоки, а также, рассчитывать ее шаг. Чтобы резко и быстро…
«Здесь», — улыбнулся про себя и со скоростью звука метнулся по диагонали в сторону этой нити. Точнее, в ту сторону, где она должны была появиться. Не знаю, насколько это быстро было со стороны зрителей, но моя рука схватила чью-то глотку, и со всей силы вдавило тело в стену.
Послышался хруст, визг, и гул толпы.
Тьма рассеялась перед глазами и слепящее солнце чуть было не заставило меня зажмуриться. Но этого я не стал делать.
Митя была бледной. Под глазами огромные синяки, из носа и из уголка рта — шла кровь, глаза дикие от ужаса, а тело — податливое. Я придавил ее и — победил.
— Сдаюсь… — прошептала она, но я не слышал.
Давил и давил. Заставляя ее хрипеть, а затем — швырнул в сторону, обращаясь к шумящей толпе.
— Уважаемые зрители, — взревел я не без труда, — К вашему сведению, мой противник околдовал меня раньше, чем начался поединок. Прошу судей — проверить этот факт.
Замолкли все.
Комиссия из трех человек ходила вокруг да около. Я же, отлеживаюсь на больничные кушетки все в том же здании, и уже тысячу раз пожалел, что объявил об «нечестной игре». Но за все это время, ко мне несколько раз подошел ректор, подошла Мамзелькина, и самое главное — Наташа. На лице которой было написано очевидное волнение.
И лишь спустя час, как старики удалились совещаться об «обследовании», мы смогли с ней поговорить.
— Не представляешь, как это ужасно выглядело, — вполне чувственно сказала она, обнимая меня, — Ты метался из стороны в сторону. Все были в шоке. В полном. То в одну сторону, то в другую. То в стену ударишься…
— В шоке? Я так понимаю, она и с другими это проделывала?
— На так долго. Они просто сами себя били. Вот и все. А ты, словно с цепи скатился, кругами бегал, в стены ветра швырял. Комментатор сначала подумал, что ты сошел с ума.