Граффити любви

Никки Серена

– Я в кресло сесть могу? – уточнил Никита и усмехнулся.

– Хорошо, но я слежу за Вами, – предупредила я.

– Может на «ты», не на много я тебя старше, Коралина? – предложил учитель.

– Не стоит, но Вы-то давно перешли, еще в первый день, – отозвалась я.

– Но я, вроде как, учитель, а ты ученица. Есть у меня такое право. Да, сядь ты, расслабься. Не трону я тебя, обещаю. Понял уже, что взрываешься в два счета.

– Я Вам не верю, – проговорила я и отрицательно покачала головой.

– Это я тоже понял,

но так тебе легче будет воспринимать информацию. Ты злишься на меня за что? Ты вчера другой была, а сегодня готова убить меня. Столько ненависти.

– А Вы? Что вам нужно от меня? У меня своя жизнь. Она Вас не касается, но Вы пристали, как пиявка. Почему?

– Как пиявка? – Никита усмехнулся, – Грубо. Ты каждый день рискуешь, я заметил. Постоянно живешь в борьбе. Стресс – это твое нормальное состояние. Я хотел… – Никита попытался встать.

– Сидите, где сидели, иначе…– я снова взяла резак.

– Да, я помню, так вот я хотел помочь тебе, ты очень хороший светлый человек, несмотря на свою экстравагантность и эпатажность.

– Но мне не нужна Ваша помощь, понимаете?

– Черт, не правильно все как-то. Ты не понимаешь ничего. Как же сложно с тобой.

– Нет, я понимаю Вас. У Вас какой-то странный интерес. У Вас девушка есть, не боитесь, что если будете уделять своей ученице столько внимания, то начнутся проблемы с ней?

– Что ты сказала? – и Никита, оценив моё поведение и проанализировав сегодняшний день, не мог сдержать улыбку.

– Очень смешно, Никита Валерьевич.

– Да нет, ты Оксану в моем кабинете видела, да, Коралина?

– Нет, никого я не видела?

– Тогда откуда ты знаешь, что у меня девушка есть? Оксана, была в моем кабинете, а тебя я позвал чуть раньше. Не знал я тогда, что Оксана явится.

– А эти подробности уж тем более меня не касаются, – я встала, подошла к окну и потеряла бдительность, а когда хотела развернуться, то оказалась в объятиях Никиты.

– Вот ты и попалась, Коралина, – от его близости я покачнулась и хотела оттолкнуть его, но он лишь крепче прижал меня в свои объятия, – успокойся, бунтарка. Ну чего ты? Тише, я не кусаюсь.

– Никита Валерьевич, я Вас ненавижу, – не выдержала я, но избавиться от него не получалось. Он оказался сильным и уверенным в себе.

– Да, я это уже понял, но твои глаза хоть и в линзах они вместо тысячи слов.

Я с силой укусила его за руку, и он ослабил хватку.

– Коралина, больно же. Зачем так грубо? – Никита явно не ожидал от меня такого.

– Я же сказала, не нравится мне, когда меня так трогают.

– Извини, я только успокоить тебя хотел.

– Себя успокой, извращенец, – я перешла и на «ты» и к оскорблениям одновременно.

И вдруг в дверях появился ректор, а после прямого контакта, то есть объятий Никиты у меня пропал к нему страх. Я его больше не боялась. Стало легче.

– Ну как, поговорили, Пикассо? Никита Валерьевич

тебя не обижает?

– Нет, что вы, он сама тактичность, – съязвила я, – о таком учителе можно только мечтать.

– Тогда прошу к столу, я так полагаю, вы оба голодны?

Я шагнула в сторону кухни, и ректор с Никитой прошли следом.

Ректор смотрел то на меня, то на Никиту и его взгляд казался загадочным. Маргарита Ивановна хлопотала вокруг нас, стараясь угодить. На ужин была картошка с грибами, и я ела только картошку. Грибы я ненавидела с детства. Так уж вышло.

– Пикассо, а почему грибы не ешь? – поинтересовалась Маргарита Ивановна.

– Я их никогда не ем, не люблю, – отозвалась я, и Никита чуть не поперхнулся.

– Что с тобой, Никита, – поинтересовался ректор.

– Коралина, сколько тебе лет? – вдруг спросил Никита.

– Скоро исполнится двадцать два года, – просто ответила я. – А как это связано с грибами?

– Да нет ничего, Коралина, ничего, – «я боюсь даже надеяться на это, но …» Никита о чем-то размышлял, а я старалась на него не смотреть.

– Спасибо за ужин, – отозвалась я, – можно мне теперь Вас покинуть? У меня еще дела.

– Коралина, не надо тебе в клуб, поверь есть другие способы забыться, – Никита тоже поднялся и подошел ближе, – что ты так стремишься забыть, ответь?

– Я, как твой ректор хочу, чтобы Никита Валерьевич отвез тебя, Пикассо, до общежития, и так мне будет спокойнее.

– Да, но Владимирович…

– Ни каких «но», Никита Валерьевич не способен на жестокость, и он доставит тебя до дома.

– Конечно, Павел Владимирович, я доставлю Коралину домой в целости и сохранности.

Никита протянул мне мою куртку, а я шагнула к выходу и хотела по-тихому скрыться, но Никита вставил свою ногу, лифт не успел закрыться, и он шагнул ко мне. Когда мы оказались так близко, я заволновалась. Знакомый запах одеколона дурманил сознание. Я смотрела на молнию его куртки, не решаясь посмотреть в глаза.

Молчание он решил не нарушать, но когда двери лифта раздвинулись, я ощутила, как он взял меня за руку и повел к своей машине.

Никита услужливо открыл мне дверцу со стороны пассажирского сиденья, и я села, понимая, что ну ничего сейчас не сделаешь. Он доставит меня домой, ну а потом уедет, и я спокойно отправлюсь в клуб.

– Коралина, я все-таки хочу знать, как ты попала в детский дом? – вдруг нарушил тишину Никита.

– Я сказала, что это тебя не касается, – огрызнулась я.

– Зря ты так, Коралина. Очень-очень зря, – снова задумчиво отозвался Никита. Он вез меня не в общежитие, а куда-то совершенно в другое место.

– Так что-то этот дом мало похож на общежитие, ты же ректору обещал доставить меня домой.

– Я и доставил тебя домой, пошли, – отозвался Никита.

– Куда?

– Идем-идем, не возражай, – настойчиво проговорил учитель.