Графиня де Монсоро. Том 1

Дюма-отец Александр

– И верно, – сказал Горанфло, – две бутылки – это разумно, и если вы при этом будете вкушать только постную пищу, ваш духовник не станет вас порицать.

– Само собой. Кто же ест скоромное в среду великого поста? Этого еще не хватало.

Мэтр Бономе отправился в погреб за бутылками, а Шико подошел к шкафу для провизии и извлек оттуда откормленную манскую курицу.

– Что вы там делаете, брат мой? – воскликнул Горанфло, с невольным интересом следивший за всеми движениями гасконца. –

Что вы там делаете?, – Вы видите, я схватил этого карпа из страха, как бы кто-нибудь другой не наложил на него лапу. В среду великого поста этот род пищи пользуется особенным успехом.

– Карпа? – изумился Горанфло.

– Конечно, карпа, – сказал Шико, поворачивая перед его глазами аппетитную птицу.

– Ас каких это пор у карпа клюв? – спросил монах.

– Клюв! – воскликнул гасконец. – Где вы видите клюв? Это рыбья голова.

– А крылья?

– Плавники.

– А перья?

– Чешуя, милейший Горанфло, да вы пьяны, что ли?

– Пьян! – возмутился Горанфло. – Я пьян! Ну уж это слишком. Я пьян! Я ел только шпинат и не пил ничего, кроме воды.

– Ну и что? Значит, шпинат обременил вам желудок, а вода ударила в голову.

– Черт возьми! – сказал Горанфло. – Вот идет ваш хозяин, он рассудит.

– Что рассудит?

– Карп это или курица.

– Согласен, но сначала пусть он откупорит вино. Я хочу знать, каково оно на вкус. Отчините бутылочку, мэтр Клод.

Мэтр Клод откупорил бутылку и наполнил до половины стакан Шико.

Шико осушил стакан и прищелкнул языком.

– Ах! – сказал он. – Я бездарный дегустатор, у моего языка совершенно нет памяти; я не могу определить, хуже или лучше это вино того, что мы пили у Монмартрских ворот. Я даже не уверен, что это то самое вино.

Глаза брата Горанфло засверкали при виде нескольких капелек рубиновой влаги, оставшихся на дне стакана Шико.

– Держите, брат мой, – сказал Шико, налив с наперсток вина в стакан монаха, – вы посланы в сей мир, дабы служить ближнему; наставьте же меня на путь истинный.

Горанфло взял стакан, поднес к губам и, смакуя, медленно процедил сквозь зубы его содержимое.

– Нет сомнения, это вино того же сорта, – изрек он, – но…

– Но?.. – повторил Шико.

– Но его тут было слишком мало, чтобы я мог сказать, хуже оно или лучше монмартрского.

– А я все же хотел бы это знать. Чума на мою голову! Я не хочу быть обманутым, и если бы вам, брат мой, не предстояло произносить речь, я попросил бы вас еще раз продегустировать это вино.

– Ну разве только ради вас, – сказал монах.

– Черт побери! – заключил Шико и наполнил стакан до половины.

Горанфло с не меньшим уважением, чем в первый раз, поднес стакан к губам и просмаковал вино с

таким же сознанием ответственности.

– Это лучше! – вынес он приговор. – Это лучше. Я ручаюсь.

– Ба, да вы сговорились с нашим хозяином.

– Настоящий питух, – изрек Горанфло, – должен по первому глотку определять сорт вина, по второму – марку, по третьему – год.

– О! Год! Как бы я хотел узнать, какого года это вино.

– Нет ничего легче, – сказал Горанфло, протягивая стакан, – капните мне сюда. Капли две, не больше, и я вам скажу.

Шико наполнил стакан на три четверти, и монах медленно, но не отрываясь, осушил его.

– Одна тысяча пятьсот шестьдесят первого, – произнес он, ставя стакан на стол.

– Слава! – воскликнул Клод Бономе. – Тысяча пятьсот шестьдесят первого года, именно так.

– Брат Горанфло, – сказал Шико, снимая шляпу, – в Риме понаделали много святых, которые и мизинца вашего не стоят.

– Малость привычки, брат мой, вот и все, – скромно заметил Горанфло.

– И талант, – возразил Шико. – Чума на мою голову! Одна привычка ничего не значит, я по себе это знаю, уж кажется, я ли не привыкал. Постойте, что вы делаете?

– Разве вы не видите? Я встаю.

– Зачем?

– Пойду в монастырь.

– Не отведав моего карпа?

– Ах да! – спохватился Горанфло. – По-видимому, мой достойный брат, в пище вы разбираетесь еще меньше, чем в питие. Мэтр Бономе, что это за живность? И брат Горанфло показал пальцем на предмет спора. Трактирщик удивленно воззрился на человека, задавшего ему такой вопрос.

– Да, – поддержал Шико, – вас спрашивают: что это такое?

– Черт побери! – сказал хозяин. – Это курица.

– Курица! – растерянно повторил Шико.

– И даже из Мана, – продолжал мэтр Клод.

– Говорил я вам! – с торжеством в голосе сказал Горанфло.

– Да, очевидно, я попал впросак. Но мне страшно хочется съесть эту курицу и в то же время не согрешить. Послушайте, брат мой, сделайте милость – во имя нашей взаимной любви окропите ее несколькими капельками воды и нареките карпом.

– Чур меня! Чур! – заохал монах.

– Я вас очень прошу, иначе я могу оскоромиться и впасть в смертный грех.

– Ну ладно, так и быть, – сдался Горанфло, который по природе своей был хорошим товарищем, и, кроме того, на нем уже сказывались вышеописанные три дегустации, – однако у нас нет воды.

– Я не помню где, но было сказано, – заявил Шико. – «В случае необходимости ты возьмешь то, что найдется под рукой». Цель оправдывает средства; окрестите курицу вином, брат мой, окрестите вином; может быть, она от этого станет чуточку менее католической, но вкус ее но пострадает.