Графиня де Шарни. Том 1
Шрифт:
— Послушайте, государь, — молвил герцог де Шуазель. — Вот единственное, что можно сделать. Как я вам уже сказал, со мной сорок гусаров. Я прикажу семерым спешиться; вы сядете верхом и возьмете на руки дофина; королева сядет на другого коня, принцесса Елизавета — на третьего, наследная принцесса — на четвертого, принцесса де Турзель, госпожа де Невиль и госпожа Брюнье, с которыми вы не хотите расставаться, — на оставшихся… Мы окружим вас вместе с тридцатью тремя гусарами, очистим проход саблями и таким образом попробуем спастись. Однако думайте скорее, государь: нельзя терять ни минуты, если вы принимаете этот план; потому что через час, через полчаса, через
Герцог де Шуазель замолчал в ожидании ответа короля; королева, казалось, одобряла этот план и, вопросительно глядя на Людовика XVI, ждала его ответа.
А он словно избегал взгляда королевы и боялся влияния, которое она могла на него оказать.
Взглянув герцогу де Шуазелю в глаза, он, наконец, вымолвил:
— Да, я знаю, что это, возможно, единственный способ убежать; однако можете ли вы поручиться, что в этой неравной схватке тридцати трех человек против семи или восьми сотен шальная пуля не настигнет моего сына или мою дочь, королеву или мою сестру?
— Государь! — отвечал герцог де Шуазель. — Если бы подобное несчастье произошло потому, что вы последовали моему совету, мне бы осталось лишь застрелиться на глазах у вашего величества.
— В таком случае, — молвил король, — давайте не будем впадать в крайность: нужно рассуждать здраво.
Королева вздохнула и отступила на несколько шагов. У окна она столкнулась с Исидором: его внимание привлек шум на улице; он подошел к окну в надежде на то, что шум вызван прибытием его брата.
Они едва слышно обменялись несколькими словами, и Изидор вышел из комнаты.
Король продолжал говорить, не заметив, что произошло между Изидором и королевой.
— Муниципальный совет, — говорил король, — не отказывается меня пропустить; он лишь просит подождать до наступления утра. Я уж не говорю о преданном нам графе де Шарни, от которого мы не имеем известий. Но шевалье де Буйе и господин де Режкур уехали, как меня уверяли, через десять минут после моего прибытия, чтобы предупредить маркиза де Буйе и выступить с войсками, которые, безусловно, готовы к походу. Если бы я был один, я бы последовал вашему совету и поехал бы; но я не могу подвергать опасности жизнь королевы, моих детей, моей сестры, этих дам, когда у вас так мало людей, да пришлось бы спешить еще несколько человек, потому что я не могу оставить здесь трех моих телохранителей! — Он вынул часы. — Скоро три часа; молодой Буйе уехал в половине первого; его отец наверняка расставил войска в несколько эшелонов; они будут прибывать по мере того, как их будет оповещать шевалье… Отсюда до Стене восемь миль; человек способен преодолеть это расстояние верхом за два — два с половиной часа, значит, всю ночь будут прибывать отряды; л пяти-шести часам маркиз де Буйе может прибыть, и тогда без всякого риска для членов моей семьи, без насилия мы покинем Варенн и продолжим путь.
Герцог де Шуазель признавал справедливость этого рассуждения и, тем не менее, инстинкт ему подсказывал, что бывают минуты, когда не нужно слушать свой разум.
Он обернулся к королеве, взглядом будто умоляя ее отдать ему другое приказание или, по крайней мере, уговорить короля изменить свое мнение.
Но она покачала головой.
— Я ничего не хочу брать на себя, — молвила королева. — Повелевать должен король, а мой долг — повиноваться; кстати, я согласна с мнением короля: маркиз де Буйе скоро будет здесь.
Герцог де Шуазель поклонился и отступил назад, увлекая за собой графа де Дамаса, с которым ему необходимо было сговориться,
Глава 31. БЕДНЯЖКА КАТРИН
В комнате кое-что изменилось.
Наследную принцессу одолела усталость, и принцесса Елизавета с принцессой де Турзель уложили ее рядом с братом. Она уснула.
Принцесса Елизавета держалась неподалеку от кровати, прижавшись головой к косяку.
Вне себя от гнева, Мария-Антуанетта, стоя у камина, переводила взгляд с короля, сидевшего на тюке с товаром, на четырех офицеров, споривших возле двери.
Восьмидесятилетняя старуха, преклонив колени, словно пред алтарем, молилась у кровати, где спали дети. Это была бабушка прокурора коммуны; ее настолько поразили красота обоих детей и величавый вид королевы, что она, упав на колени, разразилась слезами и стала творить молитву.
О чем она просила Бога? Чтобы он простил этих двух ангелочков или чтобы ангелочки простили людей?
Господин Сос и офицеры муниципалитета вышли, пообещав королю, что карета скоро будет готова.
Однако взгляд королевы ясно говорил, что она нисколько не верит их обещанию; герцог де Шуазель обратился к последовавшим за ним графу де Дамасу, г-ну де Флуараку и г-ну де Фуку, а также двум телохранителям:
— Господа! Не будем доверять внешнему спокойствию короля и королевы; дело не безнадежно, однако давайте все взвесим.
Офицеры знаком дали понять, что готовы слушать, и герцог Шуазель продолжал:
— Возможно, в настоящую минуту маркиз де Буйе оповещен и будет здесь к пяти-шести часам утра, потому что он находится между Дюном и Стене с отрядом Королевского немецкого полка. Вероятно даже, что его авангард будет здесь за полчаса до него; в обстоятельствах, подобных тем, в каких мы очутились, необходимо использовать все возможности, однако не будем закрывать глаза на то, что нас окружает около пяти тысяч человек, и как только они заметят людей маркиза де Буйе, наступит минута наивысшего возбуждения в народе, когда гибель покажется неизбежной. Толпа захочет увезти короля из Варенна, враги попытаются посадить его верхом на коня и вывезти в Клермон; его жизни будут угрожать, возможно попытаются его убить, однако это будет продолжаться недолго; как только войска минуют городские ворота, как только гусары войдут в город, наступит всеобщее замешательство. Значит, нам нужно будет продержаться всего минут десять, нас — десять человек: учитывая расположение комнат, мы можем надеяться, что нас будут убивать по одному человеку в минуту. Значит, мы выиграем время.
Офицеры кивнули. Им было предложено отдать жизнь просто, они так же просто согласились.
— В таком случае, господа, вот, как мне кажется, что нам предстоит сделать, — продолжал герцог де Шуазель. — Заслышав первый выстрел, первые крики с улицы, мы бросимся в первую комнату и убьем всякого, кто там окажется, захватим лестницу и окна… Здесь три окна: трое из нас будут их защищать; семеро других встанут на лестнице; хорошо, что эта лестница — винтовая, тем легче будет обороняться, потому что каждый из нас будет иметь возможность сразиться разом с пятью-шестью нападающими. Тела тех из нас, кто погибнет в схватке, послужат защитой другим; готов поставить сто очков против одного, что войска овладеют городом раньше, чем мы будем перерезаны все до одного, но ежели это все-таки произойдет, то место, которое мы займем в истории, будет достойной наградой за нашу преданность.