Графиня де Шарни. Том 2
Шрифт:
Увы, не стоило особого труда переломить ее длинную и гибкую, как у лебедя, шею.
Негодяя, совершившего это преступление, — быть может, еще более отвратительно калечить труп, нежели живого человека, — звали Гризоном. История — самая неумолимая богиня: она вырывает перо из собственного крыла обмакивает его в кровь; она записывает чье-нибудь имя, и имя это обречено на проклятие потомков!
Итак, этот человек был позднее гильотинирован как главарь банды грабителей.
Другой, по имени Роди, рассек принцессе
Третий, Мамен, завладел другой частью ее тела.
Над телом несчастной женщины надругались так из-за ее любви к королеве. Да, должно быть, сильна была ненависть в народе к ее величеству!
Итак, эти три части, вырванные из тела прекрасной принцессы, были насажены на пики, и толпа направилась с ними к Тамплю.
Необъятная толпа сопровождала трех убийц с пиками, однако за исключением гомонивших ребятишек да нескольких изрыгавших ругательства пьяниц все остальные хранили гробовое молчание.
По дороге попалось заведение цирюльника; убийцы ввалились к нему.
Тот из них, кто нес надетую на пику голову принцессы, снял ее и положил на стол со словами:
— Завейте-ка мне эту голову! У нее свидание с хозяйкой в Тампле.
Цирюльник завил восхитительные волосы принцессы, и толпа продолжала путь, но теперь — с громкими криками Эти-то крики и достигли слуха членов королевской семьи.
Убийцы подходили все ближе; им пришла отвратительная мысль показать королеве голову, сердце и другую часть тела принцессы.
Они подошли к Тамплю.
Путь им преграждала трехцветная лента.
И эти люди, эти убийцы, эти Душегубы, эти участники бойни не посмели перешагнуть через ленточку!
Они попросили позволения войти в Тампль депутации из шести убийц — трое из них несли части тела растерзанной принцессы, — чтобы они могли пройтись по башне и показать свою кровавую добычу королеве.
Просьба была до такой степени разумна, что ее удовлетворили без единого возражения.
Король сидел и делал вид, что играет с королевой в триктрак. Под предлогом игры узники могли обменяться несколькими словами так, чтобы их не слышали дежурные офицеры.
Вдруг король увидел, как один из офицеров притворил дверь и, бросившись к окну, стал торопливо задергивать шторы.
Это был Данжу, бывший семинарист, которого за огромный рост прозвали шестифутовым Аббатом.
— Что случилось — спросил король.
Пользуясь тем, что королева в эту минуту отвернулась, офицер знаком попросил короля ни о чем не спрашивать.
Крики, ругательства, угрозы проникали в комнату, несмотря на запертые окна и дверь; король понял, что происходит нечто ужасное: он положил руку королеве на плечо, чтобы удержать ее на месте.
В эту минуту раздался стук в дверь, и Данжу пришлось отпереть.
За дверью стояли офицеры гвардии и муниципалитета.
— Господа! — обратился
— В безопасности, — отвечал человек в форме национального гвардейца и в двойных эполетах, — просто был пущен слух, что в Тампле никого нет и что вы сбежали Покажитесь в окно, чтобы успокоить толпу.
Не имея ни малейшего понятия о том, что происходит, король не стал возражать.
Он пошел было к окну, однако Данжу остановил его.
— Не делайте этого, сударь! — взмолился он. Поворотившись к офицерам Национальной гвардии, он заметил:
— Народ должен доверять своим слугам!
— Да дело вовсе не в этом, — обозлившись, молвил человек с эполетами, — народ хочет, чтобы вы подошли к окну и увидели голову и сердце принцессы де Ламбаль: люди хотят вам показать, как они расправляются с тиранами. Так что советую вам показаться, ежели вы не хотите, чтобы все это вам принесли прямо сюда.
Королева вскрикнула и упала без чувств на руки принцессе Елизавете и наследной принцессе.
— Ах, сударь! — с упреком проговорил король. — Вы могли бы избавить королеву от этой страшной новости. Показав на трех женщин, он прибавил:
— Взгляните, что вы наделали!
Человек пожал плечами и вышел, напевая «Карманьолу».
В шесть часов явился секретарь Петиона; он пришел, чтобы отсчитать королю две с половиной тысячи франков.
Видя, что королева стоит не двигаясь, он решил, что она делает это из уважения к нему, и был настолько любезен, что предложил ей сесть.
«Моя мать стояла так, — рассказывает в своих мемуарах наследная принцесса, — потому что после той ужасной сцены она застыла в неподвижности, не замечая ничего вокруг».
Ужас обратил ее в статую.
Глава 15. ВАЛЬМИ
А теперь отведем на время наши взгляды от этих жестоких сцен бойни и последуем в Аргонские ущелья за одним из героев нашей истории, от которого в эту минуту зависит судьба Франции.
Как уже догадались читатели, речь идет о Дюмурье.
Мы видели, что Дюмурье, покинув кабинет министров, вернулся к своим войскам, а после бегства Лафайета он получил звание главнокомандующего Восточной армией.
Это назначение Дюмурье было настоящим чудом интуиции со стороны людей, стоявших тогда у власти.
В самом деле, одни Дюмурье ненавидели, другие — презирали; однако ему больше повезло, чем Дантону 2 сентября: он был всеми признан единственным человеком, способным спасти Францию.
Жирондисты, которым Дюмурье был обязан своим назначением, ненавидели Дюмурье: они ввели его в кабинет министров, а он, как помнят читатели, их оттуда изгнал; однако именно они разыскали его в Северной армии, когда он прозябал в безвестности, и назначили его главнокомандующим.