Графиня
Шрифт:
— Конечно, буду рада тебя видеть. Амелия молчала до тех пор, пока за Джудит не закрылась дверь.
— Что еще вы помните, Амелия? — не выдержала я, подводя ее к креслу.
Джордж опять приоткрыл глаз, поглядел на нее и благополучно задремал.
Амелия теребила выбившуюся из шва нитку на рукаве.
— Вы позвали меня, а я стояла, глядя в пустоту, и не шевелилась. И не хотела ничего делать. Потом поставила канделябр на пол и легла на бок, подложив ладонь под щеку. Я вдруг почувствовала, что ужасно устала, и веки сами
— Ради Бога, Амелия, не тяните!
— Я не безумна, знаю, что не безумна.
— Продолжайте.
— Я почувствовала тепло. Воздух словно сгустился над моей головой. Но мне не было страшно. И тут послышался очень нежный, какой-то неземной голос… не извне, а как бы у меня в голове. Она сказала, что очень сожалеет, но я не та. Я заснула, а разбудили меня Томас и Джон.
Я ничего не ответила. Даже прошлой ночью, во время нападения гнусной старухи, мне не было так страшно, как сейчас. Потому что ведьма была из плоти и крови, в этом я уверена. Не то, что этот бесплотный голос. Кто бы это ни был, ему нужна я, а не Амелия, в этом нет ни малейшего сомнения.
— Не хочу, чтобы меня посчитали сумасшедшей, но когда Томас признался, что видел в Синей комнате молодую даму, я поняла: вам во всем можно признаться. Вы ведь никому не проболтаетесь? Обещайте, Энди. Томас так тревожится. Боюсь, как бы он от расстройства не заболел.
— Разумеется. — Немного подумав, я сказала, очень медленно, очень отчетливо:
— Амелия, вы знаете, что та пустая комната когда-то была музыкальной комнатой Кэролайн?
— Кажется, да. Но она умерла так давно! Вы считаете, она хотела видеть вас, верно? Не меня. Полагаете, это ее призрак вчера был здесь?
— В таком предположении есть некоторый смысл, не так ли?
Амелия встала, решительно сжав губы. Ее мягкий подбородок сейчас казался упрямым и решительным.
— Мне все равно, что будут говорить, но я немедленно напишу отцу. Немедленно, Энди.
— Прекрасно!
И не успела я добавить что-то еще, как она стремительно подошла к порогу.
Джордж поднял голову и тявкнул.
Весь следующий час я безрезультатно простукивала стены. И вдруг услышала какой-то звук. И увидела, как ручка медленно поворачивается. Я едва не упала со стула. Но тут кто-то постучал.
Нужно взять себя в руки! Я ведь заперла проклятую дверь! Нужно ее отворить!
Но это оказалась не Кэролайн. Не старуха, а всего лишь Белинда. Белинда, с ее сияющей улыбкой.
— Его светлость сказал, что вы спите. Что ж, неплохое лекарство. Надеюсь, сон вымел все страшные сказки о призраках из вашей головы, миледи?
— Ни одной не осталось.
— Вот и хорошо. Мама говаривала, что плохие сны совсем как мужчины. Некоторые так угнездятся в душе, что никакие силы их оттуда не выбьют.
Не переставая болтать, Белинда вытащила платье, в котором, по ее мнению, мне стоило появиться за ужином. При этом она даже
— А теперь ленты, — пробормотала Белинда. — Ой, все перепутались. И как это могло случиться?
Она повернулась, но я уже рассеянно смотрела куда-то вдаль.
— Вот что значит попасть в новый дом, — прокудахтала она, совсем как добрая нянюшка с новой подопечной. — Дрожишь, как канарейка, крадущая сметану у кошки. Но ванна вам поможет.
Ровно час спустя, когда мои волосы успели просохнуть, я постучалась к мисс Крислок и позволила ей причитать надо мной не менее пяти минут. Когда наконец она истощила свое сочувствие, дала все советы, какие пришли в голову, и погладила меня по руке раз шесть, я стоически выслушала заключительную тираду:
— Не беспокойся за меня. Я прекрасно устроилась. Все такие добрые, особенно миссис Редбрист. Но сегодня я вряд ли сойду к ужину. Похоже, у меня желчь разлилась. Желаю хорошо провести время, дорогая. И попытайся забыть все странности, с которыми ты здесь встретилась.
Я поцеловала ее, крепко обняла, пожелала выздороветь и сошла по лестнице, гордо расправив плечи. Белинда заверила, что я выгляжу милой и прелестной леди. Но я предпочла бы казаться раздражительной, злобной, уродливой и носить в кармане пистолет. Пистолет! Где его можно раздобыть?
Мысль о возможности защитить себя от всяких призраков, самозванцев прогнала гнетущий страх.
— Миледи, — поклонился Брантли, — могу я заметить, что, несмотря на все приключения, вы сегодня ослепительны?
— Разумеется, Брантли. Спасибо.
Он подошел ближе и, к моему удивлению, заговорщически прошептал:
— Как удачно, что лорд и леди Эпплби только сейчас уехали и вы избавлены от их докучного общества!
— Они так невыносимы, Брантли?
— Еще хуже, чем этот деревенский мальчишка Кокли, который выкрасил всех уток на пруду.
— Выкрасил? Господи, в какой же цвет?
Брантли передернуло.
— В розовый. Маленький негодник выкрасил их розовой краской.
— Однако, — заметил мой муж, выходя из гостиной, — ее светлость будет рада услышать, что мы собираемся через три недели, в пятницу, дать бал в ее честь.
— За две недели до Рождества, дядя Лоренс?
— Совершенно верно, Амелия. Первый бал сезона, а если Энди согласится его устроить — и самый лучший. Как вы считаете, Энди?
— Рождественский вечер. Ну конечно, буду очень рада. Дедушка всегда давал роскошные рождественские балы в Дирфилд-Холле. Очень мило с вашей стороны, Лоренс. Надеюсь, остальные мне помогут?
Но по правде говоря, я совсем не была уверена, что радуюсь предстоящему событию. Столько всего случилось за такое короткое время, а теперь еще и бал!