Графская ведьма
Шрифт:
Северяне на сей раз разочаровали меня: они преподнесли раба-воина. Да, он внешностью прекрасен и в совершенстве владеет искусством боя, но это не та диковинка, на которую я рассчитывала. Скрыв досаду, я достойно завершила прием и отправилась проверять на верность подарок, устроенный пока в моих личных покоях.
– Что умеешь ты? – безразлично вопросила я, оглядывая раба, и, не дождавшись ответа, резко потребовала: – Покажи.
– Что изволит увидеть госпожа? –
Я прикусила губу. Прохаживаясь вокруг своего подарка, незаметно выхватила кинжал из-за пояса и напала на воина со спины. Тот молниеносно развернулся на пятках, отвел вооруженную руку в сторону…
Мое сердце скакнуло к горлу, сорвавшись с губ беспомощным хрипением. Ребра сдавило. Но что было причиной? Едва не воспоследовавший удар? Страх перед тем, кто сильнее?
Я умела смотреть правде в глаза, та же беспощадно скалилась в ответ: твоя жизнь кончена, и началась снова. Сознание заполонило несдержанное ликование, я смотрела в глаза своей вновь обретенной любви и уже чувствовала мерзлое дыхание смерти, обвевавшее шею.
– Как тебя называть, моя госпожа? – спросил мужчина, мягко оглаживая мое лицо. Рукоять кинжала выскользнула из ослабевших пальцев, оружие звонко ударилось об пол.
– Судьба жестока к нам, – прошептала я, не сдержавшись. К чему вопросы? Зачем нам узнавать друг друга, если уже десятки жизней мы теряемся, расстаемся, умираем, не в силах удержаться рядом? Сейчас я – Императрица, моя любовь – лишенный воли раб, и как бы ни повернулась жизнь, конец один: обличение, смерть, разлука.
– Не смей отворачиваться, госпожа!
Я пыталась увернуться от его рук, но он оказался быстрее. Прижал крепко к себе, жарко дыша в макушку. Мне не доводилось еще испытывать такой слабости, как сейчас – перед лицом полной безысходности. Чтобы сохранить жизнь – нам обоим – придется принести жестокую жертву.
– Не смей сдаваться! У нас получится, я знаю. Пока мы живы, еще можно бороться!
– У меня есть дочь, – тихо, но твердо сказала я и почувствовала, как его хватка стремительно слабеет. – Она дороже мне всего на свете, и я… Если я позволю себе, нам, то когда все узнают…
– Да, – тяжело обронил мужчина и совсем опустил руки. – Знаю.
Пряча под веками слезы, я выскользнула из покоев и переждала ночь у дочери, вместе со своей маленькой царевной.
Мой самый дорогой подарок прожил полную отчаяния жизнь. Он встал стеной между моими детьми и опасностью, спал у их ног как верный пес.
Он провожал холодным
А на следующий день он погиб, защищая мою младшую дочь, и я втайне распорядилась о достойном погребении. И через день последовала за ним.
Лекс не появлялся уже пятые сутки, подав тем самым Анне законный повод для душевного волнения. Сердце пускалось вскачь ни с того, ни с сего, когда ему заблагорассудится, и достойного объяснения тому не находилось.
Волноваться за Лекса проще.
Перед сном Анна причесывалась у мутного старого зеркала, когда раздался требовательный стук. И следом еще, и еще.
– Иду! – крикнула женщина. Распахнув дверь, она увидела на пороге своего пропавшего ухажера: тот тяжело дышал и был нервно возбужден.
– Анна, – выдохнул он облегченно; как хозяин, ступил в дом, захлопнув за собой дверь – ведьме пришлось отступить. – Я много думал…
– Стой. Разденься сначала, присядь – ты что, убегал от кого-то? – потом уж все расскажешь.
– Нет, я не рассказать, я спросить пришел, – возразил мужчина, стряхнув с себя полушубок. Снег радостно взвился в воздух, осыпал Анну. Та застыла, завороженная моментом, но усилием воли стряхнула с себя оцепенение.
– Спросить, рассказать, там уже говорить будешь, позже, – ворчливо отмахнулась она, смущенная, что кавалер застал ее секундное замешательство.
Но Лекс, скорее всего, ничего и не заметил: он был всецело сосредоточен на том, чтобы не забыть нужные слова.
– Анна, послушай. Я долго думал… о тебе…
Ведьма заставила себя отвечать ровно и без волнения:
– Что именно ты думал?
– Ты же знаешь, что мне нравишься. Я знаю, что ты знаешь. И ты знаешь, что я знаю… Не перебивай меня, – рыкнул он, не сдержавшись; впрочем, тут же повинился: – Прости, я просто волнуюсь. Анна, я в тебя без памяти влюблен. И хотел предложить тебе пожениться.
Слова сказаны и услышаны, прогремев в голове ведьмы гулким колокольным звоном.
– Не говори сразу, Анна! Пожалуйста, подумай! Я понимаю, что не идеален и не могу обеспечить тебя тем, чего ты достойна. И что ты можешь найти себе кого-нибудь куда лучше и богаче, но я буду стараться для тебя, всего, чего пожелаешь, добьюсь!
– Лекс… Лекс! Погоди.
Анна прошла в кухню – Лекс последовал за ней как на ниточке. Ведьме показалось это дурным знаком.
– Анна, что ты думаешь? Скажи мне.
– Сядь, – вместо ответа приказала ведьма, подвинула ему второй табурет. Дождавшись, пока рослый кавалер утрамбуется на жестком сиденье, подошла ближе. Пальцы нетерпеливо дрожали, подергивались на расстоянии в несколько волосков от его лица, все не решаясь прикоснуться.
Анна выругалась про себя – раньше для такого ей не приходилось долго собираться с духом. Кончики пальцев уже ощущали горячее прикосновение к Лексовой щеке, однако медлили с преодолением оставшегося расстояния.
На два волоска ближе; один…