Графство Дюбуа

Которова Ольга

А Захар громко рассмеялся, откинувшись на спинку стула. Только спустя минуту смех стих, и мужчина заговорил:

– Простите. Знаете, вы не одна такая. Я тоже, когда был ребенком, боялся этих портретов. Мне также казалось, будто они за мной наблюдают. А потом привык. В каждом из этих портретов есть частичка того, кто на них изображен. Возможно, поэтому они настолько пугающи.

– В смысле? Какая частичка? И кто эти люди? – непонимающе нахмурилась Оля, в ее глазах появился страх.

– Предки графини. Все, кто когда-то жил в этом доме. Вы уже, наверное, знаете, особняку не одна сотня лет, и он передавался из поколения в поколение. Даже не скажу, кто именно его построил. И сколько

бы ни прошло лет, в доме ничего не меняется. Ни обои, ни мебель, ни даже посуда, из которой вы сейчас едите. Наверняка из нее ела бабушка графини. Ну, или дедушка. Здесь все пронизано стариной. Заходя в этот дом, словно проваливаешься на несколько веков назад. Я в юности предлагал Августе сделать ремонт, но она напрочь отказалась. Мы даже поругались. А что касается портретов с частицей изображаемого человека, то это некая традиция семейства Дюбуа. Художник в краски подмешивал кровь того, кого изображал. А если вы присмотритесь к женским образам, то заметите поразительный объем их причесок. Попробуйте, проведете пальцем. И тогда поймете – это настоящие волосы, запечатанные под краской. На одном из портретов есть ноготь, а кое-где – куски срезанной кожи.

– Какой ужас! – Оля поморщилась. О добавлении в краску крови при написании портретов она слышала, но вот кусок кожи и ноготь – уже перебор. – Только не говорите, что есть портрет и с вашей кровью! – воскликнула, во все глаза глядя на Захара. Уголки рта мужчины приподнялись в подобии улыбки.

– Нет, моего портрета нет. Я не кровный потомок семейства Дюбуа и, слава богу, не удостоен «величайшей чести».

– А кто вообще придумал эту традицию? Разве такое нормально?

– На этот вопрос не отвечу. Ни разу не интересовался. Августа говорила, что мои родители рано умерли? – Оля кивнула. – Так вот, в детстве отец рассказывал мне сказки о доме, живущем своей жизнью. Он умеет дышать и у него есть сердце, в нем заперты привидения и никто никогда не видел хозяев, – последние слова мужчина произнес чуть слышно, и по коже девушки пробежали мурашки. Внезапно Захар рассмеялся. – Оля, чего вы так испугались? Наверное, лучше не вспоминать эту историю на сон грядущий.

Девушка покачала головой. Как бы ни было страшно, она уже заинтересовалась.

– Нет, говорите, – Оля обняла себя за плечи, чтобы успокоиться. В отличие от нее, собеседник сидел в расслабленной позе.

– На самом деле, это обычная страшилка отца. Он не любил поместье Дюбуа и, насколько мне известно, даже не привез сюда мою мать для знакомства с графиней. Мол, здесь ей нечего делать. И когда я просил у него сказку, всегда рассказывал о графстве Дюбуа, доме, кормящемся человеческими жизнями. Наверное, чтобы я сюда не ездил. Отец, слыша о доме, неизменно вздрагивал. Говорил – это очень плохое место, и переступивший его порог уже не выберется. Дом не отпустит, будет питаться страхами, а потом придет хранитель и замурует в стену.

Услышав последнюю фразу, Оля вздрогнула и покрылась мурашками. Ее дыхание перехватило. «Замурует в стену», – крутилось у нее в голове, словно на перемотке. Тут же вспомнился сон, в котором неизвестный мужчина закладывал кирпичами живую девушку.

– И вы в это верите? – прошептала она.

– Верю во что? В то, что дом живой?

– Да, – Оля кивнула.

– Конечно не верю! Я сюда приезжаю постоянно и свободно потом уезжаю. Как видите, еще жив, и никто не пытается меня никуда замуровать. Наоборот, эти стены дают мне силы, и я могу работать сутками напролет. Только приезжая в графство чувствую себя живым, как бы странно такое ни звучало. А что касается сказки… Это просто выдумка отца, желающего напугать меня. Я уже упоминал, они не ладили с графиней. И

я его понимаю: у старушки отвратительный характер. Странно, что с вами она ведет себя по-другому.

Но Оля даже и задумываться не хотела о том, почему Августа выделяет ее из всех. Мысли занимал услышанный рассказ.

– Вы в самом начале говорили, что все вещи остались со времен предков графини. Но посмотрите на их идеальное состояние. Как им удается так хорошо сохраняться?

Захар тяжело вздохнул.

– Оля, не принимайте мои слова близко к сердцу. Графиня всегда тратила немало денег на поддержание вещей в идеальном состоянии. И вообще, кажется, мы беседуем не том. Лучше скажите, вы уже были в моей лаборатории?

– Нет.

– А хотите?

– Думаю, это неуместно.

– А, – отмахнулся Захар, – прекратите. Ничего неуместного. Пойдемте, познакомлю вас со своими подопечными.

Оля, конечно, лучше бы поговорила еще о доме и графине, но, если настаивать, то Захар поймет ее неправильно. Так что нужно на самом деле закрыть эту тему. Но только на время, до следующего удобного момента.

Помыв тарелку, Оля вытерла посуду и обернулась к ожидающему Захару. Мужчине явно не терпелось показать свое лабораторное логово, где он проводил большую часть жизни.

Спускаясь на подвальный этаж, Оля непроизвольно поежилась. И пусть ходила сюда не раз – забросить в стиральную машинку грязные вещи, – но дверь в лабораторию всегда оставалась закрыта. У девушки даже мысли не возникало заглянуть внутрь.

– Вы побледнели. Боитесь? – раздался насмешливый голос у нее за спиной, когда они подходили к серой железной приоткрытой двери.

– Нет. Просто немного волнуюсь, – призналась Оля нехотя. Почему-то создавалось впечатление, будто она нарушает закон и вступает туда, где ей не место. Но если уж согласилась, то разворачиваться и уходить глупо.

Распахнув дверь, Захар пропустил девушку вперед и вошел следом. От громкого хлопка Оля вздрогнула, обернулась и увидела довольную улыбку мужчины. Сейчас, под тусклым светом лампы, висящей в центре зала над металлическим столом, эта улыбка показалась жуткой и какой-то нечеловеческой. Словно перед ней сам дьявол.

Громко, сглотнув, Оля быстро отвернулась, чтобы не смотреть в глаза, казавшиеся двумя черными, поглощающими все живое безднами.

– Ну же! Смелее! Мои жабы вам ничего плохого не сделают.

Обойдя Олю сбоку, Захар расслабленным и уверенным шагом направился к металлическому столу, на котором стоял длинный аквариум, разделенный на секции. В каждой сидело по несколько небольших желтых в черные пятнышки жаб.

Оля подошла ближе и склонилась к аквариуму. Внезапно одна из представительниц земноводных резко прыгнула вперед, налетев на стекло. От неожиданности девушка вскрикнула и отшатнулась, врезавшись в Захара, странным образом оказавшегося стоящим позади нее.

– Миленькое создание, – еще не отойдя от испуга, дрожащим голосом пробормотала Оля, выпутываясь из кольца мужских рук. По лаборатории пронеслось недовольное кваканье, и девушка сделала крохотный шаг назад, к двери. – В первый раз вижу такой окрас, – проговорила она, следя за жабой, не сводящей с нее взгляда.

– Это жаба чирикита, считается одной из самых ядовитых на планете. Я приобрел их в Коста-Рике, куда мы недавно ездили с группой ученых.

– И зачем вам они? – с ужасом спросила Оля и снова сделала шаг назад, уже гораздо шире первого.

– Вы забыли, кто я?

– Нет, но существование рядом с этими, – Оля указала на недовольно следящую за ней жабу, хотя другие сокамерницы не обращали никакого внимания, – опасно.

– Вот я и разрабатываю новый антидот, способный заблокировать яд этой жабы.