Графы Лудольф
Шрифт:
Такое, на мой взгляд, слишком тесное и доверительное сотрудничество иностранного дипломата (в данном случае неаполитанского) пусть с даже с таким дружественным государством, как Россия, наводит меня на мысль, не был ли граф Гульельмо Костантино Лудольф тайным агентом императрицы Екатерины Великой? Предложение о неофициальном сотрудничестве вполне могло поступить графу Лудольфу еще тогда, когда он совсем молодым приехал в Россию в составе иностранной делегации, сопровожающей русскую императрицу в ее поездке по южным территориям. Но это всего лишь мое смелое предположение, я, наверное слишком много смотрю фильмов про шпионов.
Граф Гульельмо
Этот важнейший мирный договор после окончательного завершения Русско-турецкой войны 1806–1812 был подписан 16 мая 1812 года в Бухаресте, с российской стороны его подписал М.И. Кутузов, а с турецкой – Ахмед-паша, и явился исключительным результатом успешной работы русских дипломатов, сумевших убедить турецкого султана подписать документ ровно за месяц до начала войны России с Наполеоном, тем самым полностью исключив возможность участия Порты в этой войне и гарантируя безопасность юго-западным землям России.
Чрезвычайному и полномочному министру Неаполитанского королевства графу Лудольфу каким-то образом удалось заранее (за шесть месяцев до подписания) узнать об условиях заключения этого договора, о чем он незамедлительно проинформировал своего министра иностранных дел Джона Актона, а также раскрыл этот дипломатический секрет полномочному министру Российской империи в Константинополе. Неаполитанский дипломат, используя весь свой опыт и дар убеждения, успешно внушил турецкому султану, что император Наполеон чрезвычайно опасен не только для России, но и для Османской империи, потому что, захватив Россию, он, несомненно, отправится завоевывать Турцию.
За важнейшую услугу, оказанную Российскому государству, царь Александр I пожаловал неаполитанскому послу в Константинополе графу Лудольфу Гульельмо Костантино табакерку, усыпанную брильянтами, а его молодой супруге – кольцо с большим брильянтом. Свое же правительство подарков Лудольфу не дало, зато повысило по службе, назначив послом в Лондон.
Из писем графа де Лудольфа мы успели узнать о его личных впечатлениях от властьимущих в Российской империи и о самой империи глазами иностранного гостя. А вот что пишет в своих воспоминаниях Адам Чарторыйский, министр иностранных дел екатерининской эпохи и ближайший родственник тещи графа Джузеппе Костантино Лудольфа Доротеи Барбары Чарторыйской, про Неаполитанское королевство:
«По приезде в Неаполь я попросил Италийского представить меня кавалеру Актону. Мы застали его за столом, покрытым разными старыми исписанными бумагами. Это был худой человек слабого здоровья со смуглым лицом, впалыми щеками и черными глазами. На всей его фигуре лежали следы разрушительной силы времени: он был сильно сгорблен и постоянно жаловался, что изнемогает под бременем работы и несчастий. Его считали наиболее любимым фаворитом королевы Каролины, которая имела неограниченную власть над собственным мужем и королевством. Все делалось согласно ее желаниям. На официальных бумагах ее подпись ставилась рядом с подписью короля. Она была так же деятельна, как ее брат Иосиф, к тому же ее глаза, осанка, движения (всё, вплоть до крикливого, пронзительного голоса) в достаточной мере отражали ее предприимчивость. Была у нее еще и другая страсть – заводить любовников. Рожденная с огненным темпераментом, распаленная климатом Италии, она ставила себе в заслугу, что все ее дети
Любопытное описание Неаполя и Италии в целом принадлежит князю Чарторыйскому:
«Благодаря яркому солнцу и своему местоположению Неаполь всегда прекрасен, хотя в то время внешний вид его был довольно печален… В Неаполе время шло для меня быстро, и я не очень спешил осматривать редкие красоты местной природы и памятники искусства; последние к тому же находились в запущенном виде с тех пор, как вспыхнула революция. Италия, без сомнения, прекрасная и во всех отношениях интересная для изучения страна, в особенности для тех, кто приезжал туда, располагая свободным временем. Войны, разорившие эту красивую страну, лишили ее части ее обаяния, но следы этого разорения сами по себе были интересны для изучения».
Пребывание Чарторыйского в Неаполе совпало с убийством императора Павла. Но князя не сильно удивила смерть императора, так как, уезжая из Санкт-Петербурга, он уже был в курсе заговора против Павла. Адам Чарторыйский описывает в своих воспоминаниях бурную радость русских дворян, находившихся тогда в Неаполе, и военных под командованием генерала Бороздина, который буквально через день после получения столь печального известия задал бал в своей резиденции.
«Общее впечатление сводилось к радости, переходившей всякие границы приличий. Через день после прибытия курьера, генерал Бороздин устроил бал, на который пригласил все высшее общество. Танцевали всю ночь, и генерал своим примером публичной демонстрации поощрял эту непристойную веселость…»
В 1816 году граф де Лудольф назначен послом в Лондон на место князя Кастельчикала. В Англии к нему относились с большим уважением, он был на хорошем счету у местных министров. В 1836 году графа Лудольфа пригласили на коронацию королевы Виктории.
Об этом событии писала газета Тирольский вестник № 53 за 1836 год.
«Великобритания, Лондон 20 июня.
Граф Лудольф, посол его Величества Неаполитанского короля, во время церемонии коронации королевы Виктории займет особое почетное место, поскольку он первым представил свои верительные грамоты. Остальные послы займут свои места в порядке представления верительных грамот согласно Венской конвенции».
В Лондон де Лудольф приезжает уже с новой женой – молодой женщиной родом из региона Венето, выросшей в турецкой Пере.
После Лондона (в связи со смертью посла Кастельчикала) король Фердинанд II в 1839 году направляет графа де Лудольфа послом в Париж, но, к сожалению, граф внезапно заболевает и отходит в мир иной в возрасте 84 лет.
Его сын, Джузеппе Костантино Лудольф, тоже ставший дипломатом, был сильно привязан к отцу, горячо любил и почитал своего родителя.
Из его воспоминаний:
«В те далекие времена моего детства и юности помню, как складывались наши отношения с родителями. Общение с ними было крайне редким и непродолжительным. Холодность папы и мамы по отношению к нам, их детям, скорее была показной, чем настоящей. Вспоминаю, как я, мой брат и моя сестра каждый вечер входили в гостиную моих родителей, целовали им руки и получали их благословение, перед тем как идти спать. В один из таких обычных вечеров мы нашли наших родителей очень грустными и встревоженными. В объяснение этому мама со слезами на глазах объявила нам о трагичной смерти Людовика XVI. Естественно мы – маленькие дети – не могли понять весь трагизм этого события, но, тем не менее, тоже горько заплакали. Я всегда буду помнить этот вечер».