Грамота самозванца
Шрифт:
Иван внимательно осмотрелся по сторонам, к вящей радости своей обнаружив не столь уж и далеко от себя Прохора с Митькой.
– Эй, парни! – громко закричал он по-русски. – Давайте вон к той стене. Проша, помоги Митьке.
Прохор кивнул, зацепил отрока рукою, потащил, раздвигая плечом мятущийся люд. Иван, чувствуя, как рвется на плечах плащ, поспешно пристроился друзьям в кильватер. Не так уж и далеко казался дом – но как трудно было до него добраться, пронзить, проникнуть, проскользнуть сквозь толпу. Где-то внизу раздались
– Проходи по одному!
Оп! Трое друзей наконец оказались у стен дома, вдоль нее и пошли… пока вдруг кто-то не схватил Ивана за руку.
– За мной, быстрее…
– Я не один…
Незнакомец – кряжистый, в черном плаще – не оглядываясь, расталкивал плечом попадавшихся на пути людей. Иван кивнул своим – чем черт не шутит? И все трое быстро – насколько это было возможно – зашагали вслед за неведомым проводником. Шли недолго – в стене вдруг обнаружилась дверца, на миг распахнувшаяся, как раз успевая пропустить всех, кого надо. Впрочем, провожатый тут же захлопнул ее и наконец обернулся.
– Господи! Ты не Рене?! – с досадой воскликнул он.
– Мы его друзья, – быстро сообщил Иван. – Видишь, на мне его плащ.
– Он-то меня и спутал…
Лицо у незнакомца оказалось неприятное, скуластое, с широким носом и маленькими, подозрительно смотревшими глазками.
– Мы помогали Рене, – негромко произнес Митрий. – Он нас просил.
– Ладно. – Немного подумав, незнакомец кивнул. – Видите, там, за кустами, дверь?
– Ну да.
– Это черный ход. Идите в дом, а уж там попытайтесь выбраться сами. Я бы посоветовал вам уйти через крышу. Да побыстрее, здесь, в саду, очень скоро будет королевская гвардия.
– А вы, месье?
Незнакомец не ответил, лишь ухмыльнулся и, распахнув дверцу, нырнул обратно в толпу.
– Что-то не нравится мне все это, – задвигая засов, угрюмо пробормотал Прохор.
– Драться зато, верно, нравилось, – потирая разбитую скулу, съязвил Митрий. – Ну, что делать будем? Пойдем в дом?
– А похоже, тут больше и некуда, – вздохнул Иван и, решительно махнув рукой, добавил: – Идем! Помоги нам, Богородица Тихвинская!
Все трое перекрестились и быстро направились к двери черного хода.
В доме, как Иван уже догадался раньше, как раз производился ремонт. Повсюду стояли деревянные леса, какие-то корыта с известкой и глиной, валялись малярные кисти, лопаты, ветошь – запросто можно было споткнуться, что и проделал Митька, едва не угодив в какую-то бочку.
– Осторожней! – обернувшись, предупредил Иван и вздрогнул, услыхав глухой удар в дверь. Хорошо – успели закрыть на крюк!
– Именем короля, открывайте!
– Наверх! – увидев широкую лестницу, крикнул Иван.
Впрочем, уговаривать никого не пришлось – вся троица вмиг оказалась на последнем этаже. Внизу послышались крики и топот –
Вот и четвертый этаж, последний. Анфилада комнат. В одной – распахнутое настежь окно… и запах пороха, и небрежно брошенный мушкет. Так вот, значит, откуда стреляли!
А шаги королевских солдат приближались!
– Туда! – Митька первый углядел ведущую на чердак приставную лестницу, и вся троица немедленно полезла наверх.
Оказавшийся последним Прохор чуть задержался и, нагнувшись, втянул лестницу в потолочный проем.
Иван чихнул – пыльно. И тут же внизу громыхнул выстрел!
Пуля попала в балку рядом с головой Митьки.
– Бежим, – махнул рукой Иван.
Понеслись, не разбирая дороги, ориентируясь на видневшийся где-то впереди свет. Там, через мансарду, выбрались наконец на крышу. Боже, какая вокруг открывалась красота! Впереди – Дворец Правосудия с часовней Сен-Шапель, Часовая башня, слева – Латинский квартал, позади – Нотр-Дам, за которым в синеватой дымке угадывалась крепость Бастилия – восточный рубеж столицы.
Некогда было любоваться всем этим, некогда. Загромыхала под ногами скользкая черепица – вперед, с разбега – ап! – на следующую крышу, затем на другую, потом, может быть, дальше…
Ап! – и снова прыжок через узкую улицу – так, что на миг захватило дух!
Иван обернулся, дожидаясь своих: Прохор – этакий верзила – перепрыгивал с крыши на крышу с неожиданной удалью и проворством. Судя по безмятежной улыбке, ему даже нравилось это приключение, чего уж никак нельзя было сказать о Митрии, у которого перед каждым прыжком холодом сжимало сердце.
– Господи! – мысленно крестился отрок. – Помоги! Помоги, Пресвятая Богородица Тихвинская! Да когда же уже кончатся эти проклятые крыши!
Позади громыхнул выстрел. Противно просвистела пуля. Ага – преследователи наконец выбрались на крышу. Впрочем, они были еще далеко. И тем не менее, пожалуй, нужно было уже спускаться.
– Проверь ту мансарду, Прохор, – распорядился Иван. – А я эту… Митрий… Черт! Митька где?
А Митька в это время болтал ногами над узким ущельем улицы, силясь зацепиться за черепицу. Стиснул зубы, прищурил глаза – только не волноваться, не волноваться… потихоньку… так, так… А руки противно скользили, и внизу поджидала смерть. А сзади, громыхая по крышам, приближались гвардейцы.
– Господи…
Иван и Прохор, не сговариваясь, метнулись к Митрию.
– Митька, держись!
Митька и рад бы – да вот черепица слишком уж скользкая, слишком… Эх, Господи, неужели…
– Митька-а-а-а!
Иван в ужасе понял, что ни он, ни Прошка уже ничем больше не помогут отроку, просто не успеют.
И тут…
Чья-то ловкая фигура выскочила из-за ближайшей трубы, изогнулась, бросилась животом на черепицу – оп! Ухватила Митьку в последний момент! Но и сама заскользила, заскользила…