Грамота самозванца
Шрифт:
В воздухе со свистом пронесся кинжал. Он впился бы прямо в горло Ивану, если б не Митька, дернувший приятеля за руку. Поскользнувшись, Иван не удержался на мостках и снова полетел в воду.
Трое ловких сильных парней, вооруженных длинными ножами, бесшумно выбрались из воды на причал и теперь быстро окружили Прохора и Митьку.
Вжик! Острие ножа вспороло Митькин камзол. Отпрянув, парень попятился… А вот Прохор… Прохор стоял, как скала, и улыбался. Жаль, улыбка его не была видна нападавшим – темно, вокруг только луна и звезды.
В призрачном свете луны сверкнул нож…
– Он ведь может метнуть нож, – озадаченно прошептал Митрий. – Надо бы осторожней…
– Хорошо. – Прохор кивнул, пристально всматриваясь в темноту берега. Обернулся. – Иванко где?
– Вроде бы тут был. – Митька похолодел и негромко позвал: – Иван! Иване!
Ничего! Никакого ответа.
Что же он? Утонул?
Не думая, Прохор бросился в воду… И вовремя – в черных ночных волнах уже кипела ожесточенная схватка. Два негодяя вцепились в Ивана и тянули его на дно. Оп! Над черной водой показалось на миг бледное лицо Ивана… Показалось и скрылось, а на его месте закачалось лишь отражение луны.
– Держись, Иване! – Набрав в легкие побольше воздуха, Прохор ушел в глубину, силясь разглядеть в сиреневой мгле смутные силуэты теней.
Конечно не разглядел, но услышал, вернее почувствовал, ощутив колыхание воды… Подплыв поближе, ударил, заметив, как один из нападавших ушел в глубину.
Иван же боролся из последних сил, и еще хорошо, что его соперник оказался без ножа. Однако ловок был, черт, силен…
Ах, как давит вода! Черная, гнусная… как хочется вдохнуть. Воздуха! Воздуха! Выплыть, вынырнуть… а для этого оттолкнуть от себя скользкого гада! Ага! Удалось… Вдох, еще один… Что за наслаждение! И… и холодные пальцы на горле… Впрочем, эта сволочь тоже должна вдохнуть… Ага – вот! Показался! И ушам ему, по ушам! Что, не нравится?! Ныряй, ныряй, отплыви, вынырни, отдышись… А пока – скорее к мосткам! Интересно, где же второй? Ага вот он… Как подплывет, ударить ногой в грудь… Вот так!
– Ху! Кончай драться, Иване! То ж я!
– Прохор?
– Вылезаем! Быстрее! Не дать им выбраться на мостки.
Верно…
Доплыв первым, Иван ухватился руками за камни, подтянулся… И замер. Прямо над ним, усмехаясь, маячила чья-то черная тень… Оп! Замах… Иван дернулся назад, понимая, что уже не успеет – слишком ярко светила луна, слишком мелко было… и слишком удобно для того, чтобы метнуть нож. Невозможно было промахнуться…
Однако… Однако что-то не слышно свиста разрезающей воздух стали… смертоносной стали. Да и вражина вдруг сложился пополам и… и ничком полетел в воду!
– Скатертью дорожка! – выбрасывая увесистый булыжник, цинично пожелал ему Митрий и тут же позвал своих:
– Эй, парни, вы тут еще долго купаться будете?
Оба – Иван и Прохор – выбрались наконец на мостки…
Ну, слава Господу, помогла Богородица Тихвинская! Кажется, выбрались. Куда теперь?
–
Длинные тени домов протянулись через всю набережную Святой Катерины, до самой воды. Утреннее чисто вымытое солнце стыдливо пряталось за крышами, лишь украдкой пробираясь в щели меж зданиями длинными шаловливыми лучами. Один из таких лучиков, ударив в глаза Ивану, отразился от ярко начищенных пуговиц. Небо над головой пучилось сверкающей лазурью, и так же ярко, как солнце и небо, в карих глазах юноши светилась радость. Еще бы! Они нашли! Расспросили! Узнали!
Паломник с острова Мон-Сен-Мишель действительно был на борту «Святой Женевьевы»! И сошел лишь здесь, в Онфлере! Именно так сказал боцман: «Тот парень хотел посетить церковь Святой Катерины».
Вот оно как! Церковь Святой Катерины!
«Но, я полагаю, ему просто нечем было платить за дальнейший путь» – это были следующие слова хитрого боцмана, на которого Иван потратил целых два денье, вырученные от продажи Митькиного желтого камзольчика. И ведь не зря потратил!
– А что, этот паломник сошел еще вчера?
– Да нет, только что! Едва взошло солнце.
Только что!
Душа Ивана пела! А за спиной болтались кое-какие вещички, а именно – обширный, украшенный блестками камзол Прохора и пара рваных рубах – штаны парни не отдали, впрочем, те тоже были рваные. Рубахи бы продать – этакую рвань. Хотя, оно, конечно, все чистое, стираное. Да, еще ножичек имелся! Хороший такой, длинный, подобранный Митькой на мостках. Иван сейчас лелеял желание выгодно обменять его на шляпу и перевязь. Слава богу, на башмаки хватило денег от Митькиного камзола, удалось по пути продать торговке рыбой, а теперь нужно побыстрее реализовать остальное. Да и еще не забыть купить книгу! Любую, главное – потолще, посолиднее. Эх, не хватит денег, книга – дело недешевое. И все же… И все же с книгой – все равно с какой – было бы лучше, имелись на этот счет у юноши кое-какие мысли.
– С «Ла Серна», королевской галеры, сегодня ночью сбежали каторжники! – Иван на ходу ловил тревожный шепот рыбного рынка.
– Десять человек.
– Какое – десять? Пятьдесят! Они захватили соседнее судно… На нем и уплыли! А «Ла Серн» с утра бросился в погоню.
– Думаете, нагонят?
– Как ветер…
Ага, улыбнулся Иван. То-то он галеры в гавани не видал. Значит, и впрямь ушла… Замечательно!
– А еще волнами на берег несколько мертвецов выбросило. Говорят – эти несчастные с того, захваченного бежавшими галерниками корабля.
Иван обернулся:
– Не скажете, есть ли здесь поблизости книжная лавка?
– Книжная лавка? Гм-гм… Вроде бы есть что-то такое у церкви Святой Катерины.
– Да-да, там есть скрипторий, вернее, был когда-то… А теперь…
– Нет, не типография. Типография в Кане. А вам что за книги нужны, месье?
– Да любые… Подарок хочу сделать кузену-студенту.
– Так идите к церкви, не прогадаете. Во-он, видите, колокольня? Так вам туда.
– Спасибо, добрые люди, да хранит вас святой Этьен!