Шрифт:
Юрий СЛЁЗКИН
ГРАН БАРДАК ЖЕНЕРАЛЬ
Из дневников
Записываю с возможной точностью разговор, ведущийся между тремя парами интеллигентных людей (журналисты, писатели) в один из рядовых дружеских вечеров.
– Я всё-таки не могу понять, какая злостная сволочь устраивает с выдачей продуктовых книжек в Оргкомитете каждый раз одно и то же безобразие затягивает выдачу на две-три недели, то сокращает списки, то их расширяет... Неужели нельзя было бы всю эту процедуру производить за месяц раньше, так, чтобы к каждому первому числу всё было бы готово? Что им ещё делать другое? А если эти задержки устраиваются для того, чтобы сэкономить
– Чудак-человек! Ты рассуждаешь как безнадёжный провинциал! Никакой разумной цели в этих задержках нет. Обычное явление! Ну что ты привязался к Оргкомитету? Почему именно к нему? Совсем как иностранец, который, приехав в незнакомый город, прогулявшись по его благоустроенным улицам, снял комнату в одном из красивых домов и неожиданно узнал, что в соседней квартире - бардак. И вот он, пылая негодованием, выскакивает на улицу и кричит возмущённо: "Граждане! Остановитесь! Выслушайте меня! В доме 52 - бардак! Безобразие! На прекрасной улице - бардак! Матери и отцы, не водите мимо своих детей! Протестуйте! Требуйте закрытия! Караул! Караул! Бардак!" Тогда к нему подходит один из туземцев, берёт его за пуговицу и, участливо заглядывая в глаза, спрашивает: а скажите, гражданин, почему, собственно, вы привязались именно к дому No 52? Почему именно к нему? Ведь на этой благоустроенной улице во всех этих красивых домах - бардаки. Чем же отличается от них No 52?
Слушатели весело смеются.
– Да, это верно, - подхватывает третий собеседник, - возьми любое учреждение, всюду одно и то же. Вы читали гениальный фельетон Ильфа и Петрова, напечатанный в "Правде", - "Клоп"!
– Ну как же, замечательная вещь!
– Так этот же "Клоп" - рядовое явление! Хотя бы тот же Оргкомитет! Ну каковы, собственно, его функции? В течение вот уже восьми месяцев он "перестраивает" и объединяет писательские организации - ВССП, РАПП, Всероскомдрам и пр. И все никак не может объединить... Время от времени ему надоедает собеседовать в замкнутом кругу своих членов-организаторов, в числе чуть ли не сорока человек, и тогда он устраивает "пленумы", на которых всё те же оргкомитетчики выступают с трёхчасовыми докладами о "судьбах литературы", точно без них неизвестна судьба этой злосчастной потаскухи. А однако Оргкомитет занимает прекрасный особняк в два этажа, и в каждой его комнате за обширными письменными столами сидят скучающие барышни, ни о чём не осведомленные, не умеющие ответить ни на один вопрос - когда будут давать книжки? Числится или не числится в списках такой-то? Когда принимает один из замов председателя?
Кстати, об этих замах... Их никогда не бывает в Оргкомитете... Они недосягаемы... Но в какие-то часы в огромном кабинете с дубовыми стенами, за неимоверной величины столом иногда принимает некий заместитель заместителя человек в военной форме с совершенно неизвестной фамилией... Не то Скарский, не то ещё как-то... Так, видите ли, этому Скарскому нужен огромный письменный стол... и много воздуха для его занятий... Он же не Ленин, который довольствовался крохотным столиком за которым умудрялся писать свои исторические декреты (помните его стол в Историческом музее?). А в вестибюле висит плакат литкабинета, сообщающий, что такого-то числа состоится вечер посвященный творчеству Шеншелевича!
А вот ещё вчера пошёл в газету "Социалистическое земледелие" получить гонорар. Вижу, у кассы стоит мой приятель с видом утопленника. "Что ты делаешь?" - спрашиваю его. "Жду. Понимаешь, вот уже два битых часа жду, когда сотрудники кончат получать мыло и примутся за свои обязанности... Видишь, никого нет в бухгалтерии..."
И точно - комната была пуста, но зато в конце редакционного коридора растянулся длинный хвост... Редакционная машина остановилась на два часа, потому что сотрудникам выдавали по куску стирального мыла. Бардак? Гран бардак!
– Настоящее Запинду!
– мрачно изрекает первый.
– Послушай... ты того... всё-таки тут женщины... неудобно...
– Помилуй, что же неудобного?.. Я же сотрудник ЗАПИНДУ.
Все смеются. Одна из собеседниц вспоминает:
– А есть ещё одно учреждение - МОСГОМЕЦ!
Хозяйка дома, не уверенная в скромности мужской половины своих гостей, но убеждённая в двусмысленности иных сокращённых названий, заминает разговор.
– Давайте-ка затопим камин. Так приятно сидеть и смотреть на огонь.
Муж её надевает полушубок, купленный в торгсине, и идёт за дровами.
– Сидя у камина,- говорит хозяйка, - мы вспоминаем, как мы ужинали в былые дни.
– Я утверждаю, что самая вкусная вещь - бифштекс.
– А масло на базаре дорожает с каждым днем.
– На Урале кило масла стоит сто двадцать рублей. Стоит купить у нас на базаре и проехаться на Урал.
– Выгодное дельце, - острит кто-то.
– Лучше везите в Одессу хлеб и покупайте там брюки... Продавайте здесь брюки и поезжайте покупать масло в Вятку...
– Это уж очень сложно...
– А вы что, хотите купить и не хотите пошевелить мозгами?
– иронизирует хозяин дома.
Пауза.
– Давайте ужинать, что ли, - разочарованно говорит хозяйка, убедившись, что гости не уйдут без того, чтобы их не накормили.
За столом разговор продолжается.
– Представьте себе, - говорит гостья, - одна моя родственница нашла на улице книжку закрытого распределителя. Так она целую неделю покупала там продукты, те, которые продаются без талонов.
– Зачем без талонов?
– А что вы хотите, чтобы её сразу уличили? Нет, она не так глупа. И только в последний день месяца она решилась использовать все талоны. Набрала колбасы, масла, яиц... предъявляет книжку, а продавец говорит - у вас чужая книжка, гражданка. Вы её нашли.
"Ну и что ж с того, - отвечает родственница моя, понявшая, что отпираться глупо.- Да, я её нашла. И не отдала. И вы тоже не отдали бы её. И никто не отдал бы. Все хотят кушать. И нечего меня пугать..." Она кричала это с таким апломбом, так убежденно, что её отпустили. Всё равно книжка была уже использована.
– Да, не всякому везёт. А вот у народного артиста Монахова история вышла менее приятная. Его этим летом как-то приглашают в ГПУ на концерт. Присылают автомобиль, честь по чести, встречают с почётом, кормят ужином, а потом заводят интимный разговор... после которого Монахов, весьма расстроенный, возвращается домой и передаёт сопровождавшему его товарищу некую сумму тысяч долларов, тот принимает их с благодарностью, пересчитывает и сочувственно спрашивает: а остальные одиннадцать тысяч долларов вы хотите завезти нам сами?