Грань риска
Шрифт:
— Я знаю, что говорю, — парировал Стентон. — В этом-то я кое-что понимаю.
— Ну, тогда давай сделаем это, — согласился Эдвард. — Давай создадим компанию, то есть начнем заниматься делом вплотную.
— Мне кажется, что ты говоришь серьезно. — Стентон пристально посмотрел в глаза Эдварду.
— Клянусь Богом, я абсолютно серьезен, — подтвердил Эдвард.
— Отлично, но для начала нам нужно несколько имен, — продолжал Стентон. Из внутреннего кармана пиджака он достал маленький блокнот и авторучку. — Нам нужно название лекарства и имя для самой компании.
— Лекарство, которое называется «сома», уже существует, — возразил Эдвард. — Как насчет того, чтобы назвать его «омни», учитывая, что оно способно действовать во многих областях клинической медицины.
— «Омни» не звучит как название лекарства, — сказал Стентон. — Это слово больше подходит для названия компании: «Омни фармасьютикал». Вот как мы могли бы назвать нашу компанию.
— Мне нравится такое название, — поддержал Эдвард.
— А что, если лекарство мы назовем «ультра»? — предложил Стентон. — Мне кажется, что такое название хорошо прозвучит в рекламе.
— Звучит действительно хорошо, — согласился Эдвард.
Мужчины посмотрели на женщин, ожидая, как те отреагируют на их разговор. Кэндис, как оказалось, не слушала Стентона, и ему пришлось повторить ей названия. После этого она нашла их восхитительными. Ким слушала разговор мужчин, но у нее не оказалось своего мнения, она не слишком задумывалась над содержанием дискуссии. В поведении Эдварда не чувствовалось никакого смущения, хотя он вторгся в область бизнеса, совершенно ему незнакомую.
— Как много денег ты сможешь изыскать? — спросил Эдвард.
— Как, по-твоему, сколько времени еще пройдет, прежде чем вы сможете выставить на рынок это новое лекарство? — ответил Стентон вопросом на вопрос.
— На это я вряд ли смогу сейчас ответить, — задумался Эдвард. — Более того, у меня нет никакой уверенности, что это соединение станет лекарством и когда-нибудь попадет на рынок.
— Это я понимаю, — согласился Стентон. — Я просто интересуюсь, на что надо рассчитывать в лучшем случае. Я знаю, что средний срок от открытия нового потенциального лекарства до его утверждения министерством лекарственных препаратов и пищевых продуктов и начала коммерческого производства составляет двенадцать лет. Эти работы и само утверждение стоят около двухсот миллионов долларов.
— Мне не нужно двенадцати лет, — сказал Эдвард. — И двухсот миллионов, чтобы довести молекулу до ума, мне тоже не нужно.
— Так ясно же, что чем короче период изыскательских работ и чем меньше мы затратим на это, тем больше денег мы заработаем сами.
— Это и мне понятно, — произнес Эдвард. — Если честно, то мне вовсе не хочется терять мои деньги.
— Как ты думаешь, сколько денег тебе потребуется? — спросил Стентон.
— Мне нужна первоклассная лаборатория. — Эдвард начал размышлять вслух.
— Чем тебя не устраивает лаборатория, которая есть у тебя сейчас? — поинтересовался Стентон.
— Эта лаборатория принадлежит Гарвардскому университету, — ответил Эдвард. — Я не должен заниматься проектом
— Это создаст нам какие-то проблемы? — спросил Стентон.
— Не думаю, — возразил Эдвард. — Договор касается открытий, сделанных в рабочее время и с использованием оборудования, принадлежащего Гарварду. Я могу оспорить это и сказать, что открыл «ультра» в свое свободное время, и в принципе это будет правдой, хотя предварительное разделение и некоторые синтезы я делал во время работы. Как бы то ни было, но мои исходные позиции таковы, что я не очень опасаюсь мелких юридических нарушений. В конце концов, я не продавался в рабство Гарвардскому университету.
— Что ты можешь сказать о периоде исследовательской работы? — продолжал расспросы Стентон. — Насколько ты сможешь его укоротить?
— Намного, — заверил Эдвард. — Самое потрясающее в «ультра» — его нетоксичность. Это меня очень впечатлило. Он невероятно безвреден. Думаю, что один только этот факт заставит Комитет по лекарствам и пищевым продуктам ускорить свое решение, так как именно токсичность соединений является главным камнем преткновения при утверждении некоего соединения как лекарственного препарата.
— Ты хочешь сказать, что в данном случае принятие решения можно ускорить на несколько лет? — уточнил Стентон.
— Без всяких сомнений, — ответил Эдвард. — Исследования на животных можно будет провести очень быстро; если не выявится токсичность соединения, тогда клиническую часть испытаний тоже можно будет провести очень быстро, объединив второй и третий этапы этих исследований по стандартной методике Комитета по лекарствам и пищевым продуктам. В случаях низкой токсичности эти исследования проводятся по укороченной программе.
— Укороченная программа предусмотрена для лекарств, предназначенных для лечения угрожающих жизни состояний, — пояснила Ким. Работая в отделении интенсивной терапии, она кое-что слышала об испытаниях новых лекарственных препаратов.
— Если «ультра» окажется эффективным при депрессии, а я думаю, что так оно и будет, — продолжал Эдвард, — то я уверен, мы можем подогнать нашу программу под испытания лекарства, предназначенного для лечения серьезного заболевания.
— Кстати, как насчет Западной Европы и Азии? — спросил Стентон. — Для того, чтобы продавать там лекарство, не обязательно иметь сертификат Комитета по лекарствам и пищевым продуктам.
— Верно, — подтвердил Эдвард. — Соединенные Штаты не исчерпывают собой фармацевтический рынок.
— Вот что я тебе скажу, — заявил Стентон. — Я могу легко изыскать четыре-пять миллионов, не уменьшив ни на йоту своих прибылей, так как такие деньги найдутся в моих личных ресурсах. Этого не слишком мало?
— Просто фантастика! — обрадовался Эдвард. — Когда мы можем начать?
— Завтра, — ответил Стентон. — Я начну изыскивать деньги, заниматься организацией и юридическим оформлением корпорации, а также примусь за подготовку патентов.