Грань тьмы
Шрифт:
– Вы всё мне расскажете, мистер Беккер! У меня не такие кололись!
Он поднялся и махнул рукой. Кто-то накинул на лицо Кристофера простыню, чтобы он не смог ничего увидеть, а затем кровать на колёсах покатилась.
Беккер тяжело дышал, пока его везли в неизвестном направлении по длинным коридорам. Сквозь простыню он различал лишь яркие пятна ламп на потолке. Примерно через сто метров каталка остановилась, с него сняли простыню. Помещение, в которое его привезли, отличалось от предыдущего – вдоль белых стен тянулось бесчисленное количество проводов. Раздался знакомый щелчок, и кровать-каталка сложилась, а тело Беккера приняло
Вдоль стен возвышались большие шкафы и серверные стойки, от которых тянулись разноцветные провода. В центре комнаты возвышалась металлическая арка. Арку венчала большая труба, похожая на перевёрнутый вверх томограф. Видимо, это и была установка, к которой Уорд приказал отвезти Беккера. Рядом с машиной суетились трое мужчин в белых халатах. Один из них, рыжий в очках, с неаккуратными соломенными усиками, подошёл вплотную к Кристоферу и, глянув на него поверх очков, спросил:
– Так это и есть наш пациент? Милости просим! – усмехнулся он.
– К чёрту любезности, док, он ваш! Выжмите из него всё. Я хочу знать о нем всё, вплоть до младенчества! – прорычал Череп. – Установка исправна?
– Да-да! Мыслеграф в полной готовности, – извиняющимся тоном, ответил доктор.
Уорд подошёл к Кристоферу и, протянув к нему руки, подёргал за трубки, торчащие из-под повязки на голове.
– Мистер Беккер, я был уверен, что дело дойдёт до этого, а посему мы подготовились. Вам в голову вживили эти штуки, а это… – он махнул рукой в сторону огромного прибора, – это мыслеграф. Раньше, чтобы узнать то, что нам нужно, людей приходилось пытать… Их били, топили, душили, обливали кислотой, пытали током, ломали рёбра, вырывали ногти и зубы, и даже отрезали пальцы… Мы и сейчас очень хорошо умеем это делать. Но всё это неэффективно! Всегда находились смельчаки, готовые умереть, сохранив тайну. А это… Это совсем другое! Через эти трубки в ваш мозг будет поступать специальный раствор, а с помощью этой штуки мы увидим все ваши мысли. Всё, о чём вы будете думать! А чтобы вам было легче вспомнить, вас будут стимулировать…
Кристофер молча выслушал Черепа, который с нескрываемым самодовольством следил за его реакцией.
– Нет-нет, мистер Беккер, теперь вы можете мне ничего не говорить! Док заставит вас показать мне всё!
– Парни, подвесьте его к стойке! – холодно обратился доктор к охранникам.
Двое крепких вооружённых людей отвязали руки и ноги Кристофера и потащили его к железной раме. Ещё через несколько минут пластиковые наручники сомкнулись на его запястьях и лодыжках. Его нагое тело висело на раме, точно на кресте. Затем к нему подошли два человека в белых халатах и стали прикреплять торчащие из головы трубки к какому-то прибору. Кристофер попытался дёрнуться, но сил на это у него не хватало.
Когда приготовления были окончены, двое в белых халатах и вооружённые охранники отошли в сторону. Череп, бесстрастно следивший за приготовлениями, махнул рукой. Машина ожила, большая белая труба стала вращаться вокруг своей оси и опускаться на Кристофера. По трубкам потекла голубая и зелёная жидкость. Через несколько мгновений голова Кристофера стала раскалываться от нестерпимой боли.
Скотт Уорд наблюдал за тем, как ослабевшего агента подвесили на раму мыслеграфа, а помощники дока подключали мозг пленного разведчика к аппаратуре. Скотт знал до мелочей, что будет происходить дальше. Он не
Установка действовала безотказно. В мозг человека подавался специальный химический реактив, который снижал, если не полностью ломал волю человека. Гигантский магнит считывал сигналы нервной системы, а компьютер расшифровывал их и превращал в визуальные образы. У этого допроса было всего два возможных исхода: подопытные либо умирали во время допроса, либо выживали, превращаясь в овощ. Но все, все без исключения сдавались на пятой, максимум на восьмой минуте.
Уорд ожидал, что и в этот раз всё пойдёт по намеченному сценарию. Люди за контрольными панелями засуетились. На большом экране появились неразборчивые образы – шла настройка аппаратуры. На экране поменьше было изображение с видеокамеры, которая снимала лицо Беккера. Док склонился над микрофоном.
– Назовите себя! Вспомните, кто вы и что здесь делаете! – скомандовал доктор.
Глаза Кристофера были закрыты, на него начинали действовать вводимые реагенты. Беккер что-то пытался сказать, наверное он кричал. Изображение изменилось. На экране одна за другой сменялись картинки: перестрелка в ресторане, сцена в постели с женщиной, затем вид из машины. Настройка аппаратуры закончилась, всё работало как надо. Уорд приготовился к проведению допроса. Он подошёл к пульту с микрофоном и обратился к Беккеру:
– Назовите код сейфа! Повторяю, назовите код сейфа. Какая последняя цифра следует после цифр два, шесть, три, семь, девять? – Беккер не отреагировал на вопрос. Экран установки был тёмным. Значит, подопытный сопротивлялся.
– Разряд! – скомандовал Череп, а доктор послушно исполнил команду.
Тело Беккера выгнулось дугой. Даже сквозь массивный корпус установки было слышно леденящий душу крик боли.
– Повторяю вопрос. Какая цифра следует после цифр два, шесть, три, семь, девять? – снова обратился к Беккеру Уорд. На центральном мониторе появилось изображение.
– Есть изображение, он сдаётся! – обрадовался док, но тут же осёкся.
Да, на мониторе появилось изображение. Взору всех, кто вёл допрос, предстала картина: тихая гладь озера, в воду падал крючок с поплавком. Мелкая рябь разбегалась по воде. Изображение фокусировалось на красно-белом поплавке. Затем картинка повторялась словно зацикленный видеоролик.
– Что это значит? – недоумевал Уорд.
Док развёл руками.
– Я не знаю… Установка работает нормально. Мы видим то, о чём он думает.
– Так разберитесь! Повторяйте допрос, копайте глубже!
Док кивнул. Беккера снова ударили током, и в его мозг подали новую порцию химического раствора. Но сколько они ни пытались, о чём бы ни спрашивали, изображение на экране не менялось.
Уорда охватила неистовая ярость. Он накинулся на доктора, схватил его за грудки и зарычал:
– Что всё это значит? Как такое может быть? Почему мы видим только это? Установка не работает? – он ткнул пальцем в зацикленное изображение качающегося поплавка.